Батальон тяжелых танков прорыва потерял только пять машин, но ни одной – от огня противника. Три ИС-2 удалось уничтожить пионерам с помощью ранцевых и станковых огнеметов. Еще один забросали гранатами панцергренадеры, а когда от взрывов советская машина лишилась обеих гусениц, какой-то отчаянный фельдфебель вскарабкался на броню моторного отсека и успел прилепить магнитную мину – за мгновение до того, как его разорвала на куски очередь из крупнокалиберного пулемета. Последний пятый ИС-2 погиб, протараненный пылающим Pzkpfw-IV, за рычагами которого беспрерывно орал черными обугленными губами «Хайль Гитлер!» сгоравший заживо фанатик-шарфюрер.
Из сотни советских танков своим ходом вышли из боя сорок три. А на поле остались догорать сто восемьдесят девять германских машин…
Чудом уцелевшие немецкие танкисты повернули назад, на полном ходу сметя заградительные порядки полка СС «Дойчланд», которые, потеряв едва ли не треть состава, наконец поняли, что им не рады, и откатились назад.
В небе вновь разгорелось яростное воздушное сражение. Брошенные в бой истребители-бомбардировщики Fw-190 не сумели прорваться, наткнувшись на озверевший от того, что противник смог обмануть авиаразведку, смешанный авиакорпус. Он вылетел в полном составе на засеивание переднего края бомбами и реактивными снарядами. В начале немцев удалось легко отбросить, но те запросили подкреплений. Красные соколы не преминули ответить тем же, и целых два дня, то ослабевая, то разгораясь с новой силой, в воздухе вертелась гигантская мясорубка воздушного сражения.
А на земле грохотали в сотни стволов суровые боги войны, перемешивая с землей обороняющиеся и наступающие войска. Но и тут наследникам германского громовержца Тора не удалось преодолеть сопротивление красных артиллеристов. В какой-то момент, когда немцы подтянули свои тяжелые орудия калибром двадцать один сантиметр, казалось, что советская оборона вот-вот поддастся, треснет и рухнет, точно плотина под напором разбушевавшейся воды. Но с востока вдруг потянулись пламенно-дымные хвосты, и на германские позиции обрушился натуральный шквал огня. На сей раз уже разведка люфтваффе оказалась не на высоте: командующий Западным фронтом маршал Тимошенко, встревоженный ситуаций в районе Осовецкой крепости, ввел в сражение отдельный тяжелый ракетный полк Резерва Главного Командования. Мощные реактивные снаряды с инерциальной системой управления несли шестьсот пятьдесят килограммов взрывчатки каждый. С расстояния в сорок километров они накрыли позиции тяжелой артиллерии вермахта, а потом перепахали еще и ближние тылы немцев.
– Ну что ж, товарищи, первый бой и – не комом. – Маршал Тимошенко улыбнулся, от чего сделался похож на сытого людоеда. Он оглядел собранных на совещание старших командиров Западного фронта и продолжил: – Все отработали на «хорошо» и «отлично». Особенно мне хотелось бы отметить эффективные действия артиллеристов первой и четвертой механизированных армий. Оперативно подавляли батареи, вовремя переносили огонь по заявкам передовых частей, и вообще – молодцы! – Тимошенко кивнул генералам-артиллеристам. – Летчики тоже не подкачали и успешно реабилитировались за прохлопанный ушами прорыв. Ну и, как всегда, отличились наши диверсанты, сумевшие минировать дороги перед самым выдвижением частей вермахта. По данным авиаразведки, до переднего края не дошли примерно два танковых батальона, два моторизованных батальона, корпусной артдивизион и до двух полков пехоты.
Командир бригады, генерал-майор Бажуков, коротко кивнул, принимая похвалу маршала к сведению. Правда, к этой бочке меда примешивалась изрядная ложка дегтя: одна из диверсионных групп была полностью уничтожена, еще одна понесла серьезные потери, и Новиков уже успел «обсудить» эти печальные итоги, «разобраться как следует, и наказать кого попало». Попало в первую очередь самому Бажукову, так что похвалу маршала он воспринимал как попытку подсластить пилюлю.