Примерно такими я представляю подружек Олега. Высокие, ухоженные, с шикарными формами.

Злюсь на себя за то, что вообще об этом думаю.

Какая мне разница?

– Лен, давай спор заключим, – произносит он вдруг. – Если я дело раскрою до вечера, ты поужинаешь со мной.

Поверить не могу, что пошла на поводу у наглеца и позволила так незамысловато себя развести. Позорище. Фу такой быть.

Несмотря на внутренний протест и вопреки здравому смыслу, вскрытие девушки я провожу вне очереди, тем самым увеличивая шансы Олега на победу.

Да, вот такие женщины противоречивые существа. Создаем проблемы там, где их нет.

Занимаясь работой, я на автомате размышляю о том, в чем же кроется секрет Ястребова. Глупо отрицать – сама того не желая, я проявляю к нему… скажем так, «благосклонность».

Основных версий – две. Первая – он попался под руку в самый подходящий момент, с его помощью я не буду выглядеть жалкой, а может, и утру нос тщедушному, жалкому, двуличному, да ещё и пьющему Кузнечику…

А вторая… О ней и думать не хочется! Подобная глупость в мои планы не входит.

В какой-то момент посторонние мысли мгновенно вылетают из моей головы.

Я давно не боюсь смерти. Воспринимаю её как неотвратимую, а порой и фатальную неизбежность. Те, кто считает всех судмедэкспертов бесчувственными и грубыми циниками, поверьте мне, ошибаются. Так или иначе, пропускать человеческую боль через себя приходится. Вопрос только в том, как быстро у специалиста процесс «самоочищения» срабатывает. Ты можешь ходить и думать об умершем день, два или три. Можешь неделю, а возможно, и месяц. Но при этом есть случаи, остающиеся с тобой на всю жизнь.

Этот один из таких.

Я не знаю никого из коллег, кто бы оставался непроницаемым при проведении вскрытий детей и беременных женщин.

Стянув с себя перчатки, бросаю их в мусорное ведро. Подхожу к небольшому окну, находящемуся под потолком, – секционные залы здесь расположены на нулевом этаже, слегка под землей, и открываю его. Поток свежего воздуха ожидаемого эффекта не производит. Меня продолжает мутить. Голова мягко плывет. Я знаю, что справлюсь, вопрос состоит лишь в том, какой ценой.

Это работа. Точно такая же, как и любая другая. И её нужно делать. Я ведь умею абстрагироваться…

«Девушка была беременна. Срок 3 – 3,5 месяца. Чуть позже скажу точнее», – набираю сообщение Ястребову.

Обычно такие детали двигают следствие в верном направлении.

Не проходит и двух минут, как он мне перезванивает.

– Лен, ты уверена? – от привычных игривых нот в его голосе нет и следа.

Отлично, мы наконец-то перешли на новый – профессиональный – уровень. Будь я в привычном, а в не разрозненном состоянии, непременно бы обрадовалась этому факту.

– Я, по-твоему, дура? Не отличу плод от кисты, например? – меня не по делу несет, но его сомнения в моей компетентности отчего-то сейчас особенно обидны.

– Успокойся. Я просто уточнил. Мы ведь вместе с тобой её видели, она не выглядела беременной, – тон становится примирительным.

– Физиологические особенности. У некоторых только к шестому месяцу животик начинает появляться.

– Она могла не знать?

– Судя по содержимому желудка – нет. Она принимала витамины для беременных.

Прикрыв глаза, я приваливаюсь спиной к прохладной стене.

– То есть на момент смерти она находилась дома? Принимала витамины?

Мне снова хочется наехать на него. Девушку нашли в нарядном, но всё же домашнем наряде – тонкая кружевная сорочка и шелковая накидка. Дорогой комплект для особых случаев. Конечно, она дома была! Но я сдерживаюсь.

Отчего-то мне не хочется выглядеть в его глазах фурией.