Возможно, Пенелопа Растмур окажется не только ключом к обнаружению пропавших артефактов, но и невольно сыграет активную роль в спасении жизни профессора Олдема? Мысль обретала новый образ. Нужно будет хорошо подумать на эту тему и взвесить свои возможности. Как далеко захочет он пойти? Ради единственного человека, который обращался с ним как с родным?

– Хорошо, – сказал он, решив пока вести осторожную игру. – Уверен, что ваша щедрость будет оценена по заслугам, Растмур. Мы оба желаем видеть дорогую Пенелопу счастливой, верно?

Как только Энтони вернулся в столовую, Пенелопа и мать вопросительно взглянули на него. Он улыбался. Это было странно. Энтони редко улыбался по утрам, если не находился в Гейберделе с Джулией и детьми. Тем более он никогда не смотрел Пенелопе в глаза и не улыбался, особенно после того, как только что метал громы и молнии, услышав рассказ матери о том, что видела дочь вчера в саду наедине с каким-то незнакомым мужчиной.

– Что такое? – спросила Пенелопа нервно.

– Кто приходил к тебе? – осведомилась матушка.

– Кажется, я нашел твоего загадочного джентльмена, мама, – сказал он, продолжая улыбаться.

– Моего кого?

– Джентльмена, которого, по твоим словам, ты видела в саду с Пенелопой, разумеется.

Матушка фыркнула.

– Какой же он джентльмен! Облапил ее всю! Просто ужас. Пенелопа, ты больше никогда не выйдешь за порог этого дома. Никогда!

– Глупости, матушка, – сказал Энтони, накладывая себе еще одну тарелку всего, что стояло на столе. – Она уже сегодня выедет.

– Выедет? А я говорю: нет! – заявила мать. – Энтони, если вчера ее видел кто-нибудь еще, сплетен не оберешься. Честно говоря, Пенелопа, не могу себе представить, о чем ты только думала.

Пенелопа хорошо представляла себе, о чем тогда думала. Слишком даже хорошо. По правде сказать, даже по дороге домой вчера под аккомпанемент материнских упреков и угроз она ни о чем другом не могла думать, кроме лорда Гарри и его восхитительных поцелуев. И не менее восхитительных рук. И возможно, его сильных плеч и этих озорных искорок в его серебристо-серых глазах. Боже! Как могла она не думать о лорде Гарри, если мать без конца муссировала эту тему?

– Уверен, она представляла себе, какой красивой невестой будет – наконец – и какой счастливой ты станешь, узнав, что ее будущее определилось в конце концов, – объявил Энтони.

Пенелопа перестала жевать. Минутку… Энтони говорил о невестах и будущем и улыбался… Она подавилась колбасой.

– Ты и вправду вчера ночью кое с кем ее видела, матушка, – продолжал он. – Она согласилась выйти за него замуж.

Теперь матушка перестала жевать. И поперхнулась чаем. Это еще надо суметь. Поперхнуться чаем.

– Она… что?!

– Я только что разговаривал с тем джентльменом. Все устроено. Он готов сделать все официально.

Матушка все еще чихала и фыркала.

– Джентльмен? Хочешь сказать… она в самом деле кому-то дала согласие?

– В самом деле. И насчет этого у меня очень хорошее предчувствие, матушка.

– И кто же этот нечаянный джентльмен? – поинтересовалась мать.

Пенелопа поморщилась.

– Он из старинного уважаемого рода, – сказал Энтони, намазывая на хлеб джем.

– Кто он?

– И в один прекрасный день унаследует не один, а сразу два титула, мама, – тянул время Энтони.

– Кто он?

– Очень хорошо учился, насколько я помню, – добавил Энтони.

– Кто он?

– Много путешествовал, как говорят.

– Ты избегаешь ответа на вопрос, Энтони. Говори немедленно, кто этот так называемый джентльмен, за которого я собираюсь отдать замуж свою единственную дочь.

– Харлиш Джестершун, мама, – ответил Энтони.