– Ну-с, так вот: говорили тогда, когда Фрэнка Смита опять арестовали из-за кражи, что сэр Реджинальд Морган на свои средства взял мужу своей прежней любовницы защитника, как бы для того, чтобы этим оказать Мэри Стивенс услугу. Но что при разборе дела именно этот защитник повернул все так, что дело кончилось неблагоприятно для его клиента и что его приговорили к ссылке в Западную Австралию.

– А как звали этого почтенного защитника? – спросил Шерлок Холмс.

– То был такой господин, который вывез уж не одного клиента девяносто шестой пробы, – ответил Бурк. – Вы, наверно, его знаете, он пользуется хорошей известностью в кругах воров Лондона.

– Вы говорите об адвокате и нотариусе Фельпсе, который имеет контору в Ольд-Джюри?

– Именно.

– Гм, это тоже один из тех, которые за деньги пойдут на все, – заметил Шерлок Холмс, – от него можно ожидать, что он, для того чтобы услужить лорду, повернул дело так, что Смита вместе с его женой отправили как можно скорее в колонии как грозящих общественной безопасности субъектов.

– Во всяком случае, ни Смит, ни его жена не заслужили этой участи, – взволнованно произнес Бурк. – Если бы вы ближе знали его и Мэри, как я их знал в свое время, то вы согласились бы со мной. Смит не был тяжким преступником, а только случайным вором, а его жена была, как я уже говорил, порядочная, славная женщина. По-моему, одна ревность не могла быть причиной того, что лорд сыграл такую штуку со Смитом и его женой при содействии адвоката. Может быть, он боялся, что они могут быть ему опасными в каком-нибудь деле.

Шерлок Холмс и Гарри Тэксон незаметно обменялись многозначительными взглядами.

– Совершенно верно, – быстро проговорил Холмс, – вы сообразительный парень, Бурк, из вас мог бы выйти сыщик. Есть ли у вас какое-нибудь доказательство, какое-нибудь основание для этого предположения? Говорите откровенно, не стесняйтесь ни меня, ни этого молодого человека. Не хотите ли вы сказать, что лорд боялся вашего друга Смита и его жены, как посвященных в тайну какого-либо преступления, так что ему нужно было добиться их исчезновения?

Лавочник прикусил губы; казалось, что он сам на себя сердится за то, что сказал слишком много, и что он жалеет о том, что проболтался. Но Шерлок Холмс постарался сгладить это впечатление. Надо было ковать железо, пока оно горячо.

– Бурк, – начал он опять, придвинув свой стул поближе к лавочнику, – вам многое известно об этом деле, вы только не хотите быть откровенным. Сообщили ли вам Смит или Мэри что-нибудь о лорде Реджинальде Глостере, знаете ли вы какую-нибудь его тайну?

Бурк беспокойно заерзал на стуле. Видно было, что он решал, говорить или не говорить.

Наконец он глубоко вздохнул и сказал:

– Я ничего определенного не знаю о лорде Реджинальде. Но я считаю допустимым заключить из одной фразы письма, полученного мною от Смита из Австралии, что Смит и его жена знают об одном деле, за которое лорд может серьезно поплатиться.

– Где это письмо? – торопливо спросил великий сыщик. – Дайте мне его прочитать: вы не подозреваете, как много зависит от моего ознакомления с содержанием этого письма!

– При всем желании не могу исполнить ваше требование, – взволнованно ответил Бурк, – письма этого больше нет.

– Да где же оно, спрашиваю вас еще раз? – настаивал Шерлок Холмс. – Не заставите же вы меня силой потребовать его у вас!

– Оно сгорело, даже и пепла от него не осталось!

– Вы лжете, Бурк! – грозно прикрикнул сыщик.

– Нет, сударь, клянусь вам, я говорю то, что есть, – боязливо возразил лавочник. – Смит поручил мне в этом письме немедленно же сжечь его после прочтения, и я последовал его совету.