– Эту проблему мы сейчас мигом решим, – ответил ему Геныч, плотный, крепко сложённый парень с большими ушами-лопухами и короткой стрижкой, схватив лежавшую поблизости толстую палку.

Пару раз хорошенько ткнув ей в края образовавшейся дыры, он с лёгкостью смог значительно увеличить её в размерах, так что она уже вполне позволяла протиснуться в неё любому из собравшихся.

Со словами «кто последний, тот ссыкло вонючее» он юркнул внутрь прорехи. Остальные быстро, стараясь опередить друг друга, не задумываясь, пыхтя и толкаясь, последовали за ним.

– Блин, я о край дыры новую куртку порвал, чую, дома мне влетит, – были первые слова, произнесённые Фролом, сказанные на той стороне. Его слова, однако, странным образом словно утонули во мраке детского парка. Кроме того, у всех было такое ощущение, что здесь словно застыло время. Не говоря уже о дважды упомянутых раскоряченных застывших голых деревьях, тут было полно других странностей, сразу бросавшихся в глаза. Сам воздух здесь был каким-то томительно-сонным и тягучим, похожим на отвратительную жидкую клейкую массу, которую размазали по всему окружающему фону. А ещё эта жуткая зловещая тишина, не нарушаемая ничем. Все звуки города, жизни остались за стеной, ни один звук снаружи не проникал сюда. К тому же, несмотря на всё ещё сияющее солнце на горизонте за забором, тут царил потусторонний полумрак.

– Ерунда, забудь ты о своей куртке, лучше посмотри, какая тут нереальная красота! Сущая жесть! Это именно то, что нам нужно! Ребята, запомните этот день, потому что он тот самый, когда мы станем, мать его, миллионерами! Мы запилим здесь такие бомбические видосики и фоточки, что на нас неминуемо обрушится вся слава великого Интернета! О нас будут говорить, нас будут на коленях умолять появиться хоть на секунды в кадре все телеканалы страны! Да что там страны – всего грёбаного мира! Фрол, я лично тебе куплю три сотни новых курток, чтоб ты сам и твои сварливые родичи ими подавились! – пребывая в неописуемом восхищении, говорил взахлёб Гена Трофимов, ученик восьмого «Б» класса средней школы номер четырнадцать.

Его товарищи переглянулись между собой, после чего расплылись в довольной мечтательной улыбке.

– Ладно, пошли уже скорей снимать, – сказал Фрол.

– Не-е, для начала мы тут с вами осмотримся, подберём подходящие места для съёмок и всё такое. Погнали! – крикнул он, махнув рукой, увлекая за собой друзей в заваленные опавшей листвой дебри заброшенной территории. Они немедленно последовали за ним по пятам, бодро шагая по вороху жёлтых обмякших листьев, при соприкосновении с которыми вместо громкого привычного хрустящего звука раздавался только лёгкий, приглушённый, едва слышимый шумок, напоминающий чьи-то вкрадчивые голоса.

Восторгу мальчиков не было предела, когда одна за другой им попадались потрясающие мрачные локации. Они уже побывали в зловещей комнате кривых зеркал, где потускневшие стёкла были усыпаны трещинами и сколами, выдавая ещё более причудливые и уродливые изображения. Ребята излазали сломанную карусель, где кареты с облупленной краской и худой крышей были запряжены тройками безголовых, безглазых, бесхвостых и безобразных лошадей. Наконец они вволю повеселились и покривлялись на дырявой сцене, где из-под полов остриями вверх, словно колья, торчали доски, а половина крыши вместе с правой колонной обвалились.

– Ништяк, ништя-я-як! – кричал лопоухий мальчуган, натыкаясь на всё новые и новые обезображенные временем и силами природы объекты. Его товарищи от него не отставали, уже давно отдавшись на волю захватившего их целиком безумного веселья.