— Совсем сдурел, старый?! — без всякого уважения к сединам Николаича сердито крикнул я в ответ. — У мня может сердце больное, вдруг от испуга померла бы?!

Николаич задумался ненадолго, приложил губы к рупору и заорал:

— Ведьмы от сердца не мрут! Если только сжечь ентот орган...

И вновь мерзко захихикал, скрывшись от метко брошенной в его сторону груши.

Гад ползучий! Ну я тебе покажу!

Я уже собиралась уходить, как вдруг услышала за забором:

— А чего хоть откопали? Клад что ли?

— Не твоего ума дело!

И про себя добавила:

«Чтоб тебя от любопытства разорвало!»

3. 3

— Говорят, что тутоньки, в паре огородов от вашей усадьбы, бабки живут непростые! — пробасил молочник, который нежданно-негаданно нагрянул к нам на обед и теперь с удовольствием за обе щеки уплетал вчерашний борщ.

— Говорят, что кур доят! Что за бабки, выкладывай! — потребовала Христофоровна, указывая мне подложить гостю добавки.

Ну точно решила замуж за него меня выдать. Во всей значит красе перед Саней меня вертит. Да вот только на кого ж я ее покину? Она без меня даже из дома не выйдет, не то, что жить одной-одинёшеньке.

Саму что ли ее за кого выдать?

А что? Идея показалась мне настолько увлекательной, что я пропустила часть диалога веселого молочника с Сандрой. А зря.

— Женька, егоза, да не вертися ты! Сюда слушай, что наш сладкоголосый поёт!

Я закатила глаза и сложила руки на груди, что означало «я вся внимание».

— Дак я и говорю вот, бабки-колдуньи живут тут уж какой год. То ли сестры, то ли это... — тут он вдруг покраснел, аки малец при виде обнаженной женской ножки, и запнулся.

— Ну ясное дело, можешь не краснеть. Бледнеть тоже не надо. Ведьмы говоришь?

Он отчаянно закивал.

— И что, неужто тут всерьёз кто в это верит?

— Ну как же?... Это… Дак все верят, - удивленно ответил Саня, - И я верю, и мамка моя тоже. Она, говорит, лет пять назад поругалась с младшей, той, что в кудряшках, так потом у нее две коровы померли. Мамка чуть не поседела тогда, даже бить их ходила, да Бог отвел. По пути соседа встретила, он ее и остановил. Ты что, говорит, совсем дурная? То коровы, грит, печально, да жить можно. А то сама ведь, грит, помрёшь! Вот мамка и не пошла.

— Ясно-ясно... очень интересно... А еще случаи какие бывали?

— Ну дак… То сарай у Ивановых сгорел, а то девка у Сафроновых пропала.

— И давно пропала?

— Да поди уж весен восемь. Не помню я точно, я тогда у тетки подрабатывал, далече ездил.

— А еще что слыхать?

— Да все вроде… — пожал плечами Саня, смачно откусывая ломоть свежайшего хлеба с чесноком. — А вам-то ведьмы зачем?

— Ни зачем, милый, ни зачем, — успокоила его Христофоровна, — Ты кушай-кушай, не отвлекайся.

Саня улыбнулся, гыкнул и с двойным усердием принялся за добавку.

А я покосилась на Христофоровну, подозревая ее во всех грехах. А ведь и правда, чего это ее ведьмы заинтересовали? Простое любопытство? Не думаю... зная Сандру, могу точно предположить, бабуля чего-то затеяла.

Молочник у нас еще немного задержался, и я уже начала беспокоиться, эдак он у нас все запасы съест.

Когда Саня наконец соизволил покинуть наш гостеприимный дом, я села напротив Христофоровны и строго так сказала:

— Колитесь!

— А? Что? Кого?

Ну ясно, опять дурочку валяет. Сейчас изобразит полуобморочное состояние, схватится за сердце, потом за голову, затем за горло, после захрипит и наконец обмякнет. Хоть бы что новенькое уже придумала, ей богу.

Но Сандра в этот раз решила обойтись без спектакля, то ли настроение было не то, то ли думушка какая крутила. В общем она просто сделала вид, что чертовски занята разглядыванием мухи на подоконнике и всячески игнорировала мой грозный взгляд.