— Ива, это Галка Иванова. Она будет у нас убираться и делать черную работу. Если меня не будет, зови ее на помощь.

— Это хорошо... — все еще посмеиваясь, произнесла Иванка, — Черной работы у нас накопилось ой как много. Иди-ка сюда...

Я не сразу поняла, что зовет она меня и только когда Матильда прикрикнула:

— Ну?! Чего встала, иди сюда, помоги, — я тут же подскочила к сёстрам, не зная, что нужно делать.

— Бери аккуратно за ноги, нужно переложить. Спать Иве пора. Ну?!

Я сделала как она велела и женщина, до того казавшаяся мне пушинкой, обрела вдруг большой вес. С трудом мне удалось сделать то, что просили и теперь я тяжело дышала, до того нелегкой оказалась эта Иванка.

— Вот тебе, кстати, еще обязанность... Ива ходить пока не может, нужно ей простыни менять каждый день, убирать за ней нужно. Уяснила, Галка?

Я постаралась не измениться в лице и радостно закивала.

А сама внутренне содрогнулась. Ну вот еще нянькой я к ведьме не нанималась. Может ну их на фиг? По-моему, сейчас самое время тикать отсюда, пока жива-здорова. И черт с ними — с проклятьями ведьмиными. Боюсь, что не справлюсь я с таким количеством обязанностей. Ох и не справлюсь.

— Тетеньки, а не отпустите меня сегодня до дома? Мне бы хоть тетку предупредить, что я устроилась, хоть бы одежку взять какую, да еды банку. Отпустите, тетеньки?

Ведьмы зловеще переглянулись, и я даже в какой-то момент всерьёз подумала, что живой мне отсюда сегодня не выйти, но опасения мои оказались напрасны.

— Иди-иди, пока мы добрые. Но чтоб завтра как штык, в половине шестого на рабочем месте была. У меня завтра грибы ранехонько. Со мной пойдёшь, корзинку подержишь.

Я кивнула и, чуть ли не кланяясь им в ноги, задом-задом, бочком-бочком засеменила к выходу из спальни, а затем уж и из дома.

До собственных ворот бежала я стрелой и даже сосед, как -то странно на меня поглядевший, не произвёл никакого впечатления. После этих дрянных сестёр мне сам черт был уже не страшен, честно слово.

Только заперев дверь на три замка и задвинув засов, я смогла как следует отдышаться, и еще какое-то время приходила в себя.

И я ведь даже уже расслабилась, когда в ворота отчаянно постучали.

Выследили... первое, что подумала я, и в порыве чуть не спряталась под кровать, но вовремя одумалась.

Не придумывай, Женя, это невозможно. Бабка не ракета, за тобой никак не угналась бы. Даже если бы захотела.

Ага... а то, что она ведьма ни о чем не говорит?

Ты что, всерьез в это веришь?

Я не успела ответить себе на этот вопрос, потому что в калитку вновь кто-то громко постучал, и я поспешила на стук.

За воротами улыбался во все свои здоровые красивые зубы молочник и сейчас мне очень хотелось проредить эти самые зубы.

Сашка отпрянул, увидав меня, и только после того, как я пообещала открутить ему уши за грохот, который он тут воспроизвел, улыбнулся.

— Прости, не сразу признал. Никак не привыкну к тебе такой...

Тут я вспомнила, что до сих пор нахожусь в парике и теперь понятен был недоуменный взгляд Николаича.

Дома я расслабленно развалилась в гостиной, пока Саня с моего разрешения хозяйничал на кухне, готовя мне долгожданный кофе.

— Ну что, узнала хоть что-то? — спросил молочник, подавая мне самую большую кружку растворимой бурды.

— Это что?

— Ну как... ты же кофе просила. Вот и я налил.

— Мда...

— А что, разве это не кофе?

— Да кофе, кофе. Растворимый. Его у нас Христофоровна для гостей держит. Для нежелательных.

— Да?

— Ага.

— А чего так? Хороший же кофе...я такой завсегда пью. И дома и на работе. Везде пью.

— А ты где хоть работаешь-то?