Я тут же суетливо забегала, вспоминая, где наш «тревожный чемоданчик» со всем необходимым. Наконец вспомнила, что он в холле, и еще минут десять искала его там. Оказался он почему-то у меня в комнате.

— Тебя, Евгения, только за смертью посылать! — Пантелеич погрозил мне кулаком и вновь скомандовал, — Собирайтесь, через пять минут жду вас внизу при полном, как грится, параде!

— Но... как же? Все так серьёзно? — наконец удалось спросить мне.

— Не факт, но! Сандра Христофоровна — не солдат, рисковать не будем.

Ну да, она же только-только от инсульта отходить стала, а тут на тебе.

Ой-ой-ой... как представила вновь, что же я без нее делать-то буду, так тут же слезы и навернулись на глаза.

— Ну чего ты разревелась, дуреха? — закатила глаза моя старушка, — Пантелеич же просто перестраховывается. Старый он болван, ей богу.

— Болван не болван, а дело свое знает. И вообще, вон как нежно и трепетно к вашему здоровью относится.

— Ну правильно. В нашем возрасте нужно поддерживать боевой дух товарища как никогда. Чтобы значит жилось веселее. Чтоб помирать не так страшно, значит...

— Ой-ой-ой-ой... — завопила было я, но Сандра быстро тюкнула меня ладонью по хребтине, и я тут же успокоилась.

Раз уж есть у бабули силушка богатырская, значит точно жить будет.

— Ты мне еще тут закричи, на кого я тебя покинула... Ну, Женька, дурная девка, уволю к чёртовой матери, коли нервы мне по чем зря трепать будешь.

Я кивнула, шмыгнула носом, и вытерла набежавшие слезы.

— Так как вам все-таки Пантелеич? — тихонечко поинтересовалась я, попутно помогая бабуле одеться.

— Окстись, окаянная! Он уж дед совсем.

— Но... вы тоже чай не девочка давно...

— Ты мне еще поговори! Девочка-не девочка, однако ж выгляжу на порядок лучше этого маразматика. Прибавь к тому характер золотой, да богатства несметные. А ты Пантелеич, Пантелеич...

— Из всего сказанного я только про богатства могу согла...

— Тьфу. Причеши быстрее, да пойдем. Ты его колымагу вообще видела? Да на ней еще дед Пантелеича ездил. А он помер лет сто назад. В общем сама с ним и тушуйся.

— Тусуйся, — на автомате поправила я.

— А... какая разница? В общем ты шибко не убивайся раньше времени. Ты со мной еще намучаешься, прежде чем я помру. Так что и не мечтай.

— Н-не буду, — последний раз всхлипнула я и осторожно повела Христофоровну вниз по ступенькам.

— Ты вот что... в больницу ко мне по три раза на дню не мотайся. Не нравится мне это. Поди-ка сюда...

Она поманила меня пальцем и шепнула, когда я склонилась ухом к ее губам:

— Про девку эту история мутная. Еще кукла эта жуткая. В общем разузнай побольше. Да придумай как к ведьмам попасть. Чует мое сердце неладное там что-то.

Я пообещала постараться разобраться в хитросплетениях местных взаимоотношений и совместно с военврачом загрузила бабушку в тарахтящую волгу.

***

Ехали мы эпично. Я даже на телефон украдкой сняла спидометр — ровнехонько двадцать километров в час. Благо движение в городке оживлённым не назовешь, и все же даже для этого места вёл Пантелеевич как черепаха.

Ехали мы по крайнему правому ряду и в окне я вдруг заметила Мишку и помахала ему рукой. Мишка был на велике и сейчас спокойно сопровождал нашу машину. Он то приближался, то удалялся, но мы все же даже смогли немного поболтать.

— Ты про ведьм слыхал? — как можно тише спросила я его, так, чтобы не услышал Пантелеич. Хотя про тише это я конечно загнула. Учитывая жуткое тарахтение волги, мне пришлось пару раз перекрикивать квакающий мотор, чтобы Мишка меня услыхал.

Он ничего не ответил, так как в этот момент как раз объезжал столб и, только вновь оказавшись у окна машины, спросил: