За всё время строительства тримарана ему так и не встретились крупные хищники. Или лев, который убил Витта, был последним, или за пятьдесят лет передохли все остальные. Естественно, Богдан нисколько этому не печалился – ведь ничего не мешало заниматься делом, хотя он и постоянно имел при себе лучемёт.

Дольше всего времени заняло дубление шкур и сшивание кусков вместе для получения паруса нужного размера. Попутно Богдан приобрёл навыки делать тонкие верёвки из полосок кожи, чем и связал вместе плоские куски коры, соорудив себе приличный спасательный жилет. Таким же способом он соединял куски шкур.

Кроме того, научившись делать кожаные верёвки, он решил проблему изготовления руля: Богдан сделал его из множества связанных между собой тонких стволов деревьев, собственно, так же, как делался и сам плот. И, безусловно, большое неудобство и потери времени вызывала необходимость работать в одиночку.

Наконец, почти через пять недель его корабль был готов. Богдан в который раз отошёл в сторонку и полюбовался на уже завершённое творение своих рук. Тримаран смотрелся совсем не плохо: пропорциональный центральный корпус-плот с приподнятой палубой, два боковых поплавка-бревна на крепких перекладинах, почти таких же толстых для прочности, как и сами поплавки.

Над судном возвышалась мачта с косым парусом. Богдан бы очень удивился, если бы узнал, что у него получился классический кливер. Более того, он почти правильно, хотя и примитивно, выполнил весь стоячий и бегучий такелаж, а также снасти для управления парусом – фалы и шкоты. Однако подобные термины, хотя он и слышал, лежали вне сферы активных познаний юноши.

Что касается направления предстоящего плавания, то, если местоположение определялось правильно, немного в стороне на восток находился остров, где он оказался вначале, а остров с точкой перехода лежал южнее. С высокого берега в дни, когда океан не парил, его можно было смутно разглядеть. Богдан боялся ошибиться, определяя расстояние по плоской воде на глаз, но составляло оно, похоже, не менее шестидесяти километров. Чуть к западу от этого острова располагался ещё один.

В принципе, если бы горы, окружавшие торцевую грань, можно было перейти, разумнее всего представлялось бы доплыть до края океана и перебраться по суху на одну из граней, где совершенно точно имелись точки перехода, ведущие прямо во Дворец. Однако горы, ограничивающие торцы и грани, вздымаются выше атмосферы, и даже имей Богдан альпинистское снаряжение и соответствующие навыки скалолаза, ему не удалось бы там пройти.

За кораблестроительными работами он не забыл проследить закономерность направления местных ветров, соорудив простенький флюгер. Делая отметки в тетради, Богдан определил, что ветер здесь дул, хотя и с разной силой, но стабильно по направлениям: один день с севера на юг, затем с востока на запад, и, так далее, по часовой стрелке в последовательности, в которой меняло свой восход солнце. Подобная «карта ветров» облегчала путешествие, ведь Богдан не обольщался по поводу своего косого паруса: возможно, под некоторым углом к ветру его судно двигаться сможет, но против, как хорошие земные парусники уж точно не сможет.

Дождавшись дня с наиболее благоприятным направлением ветра, Богдан собрал все припасы на палубе тримарана, качавшегося на волнах у берега. И только в эту последнюю минуту, собравшись в путь, он по настоящему почувствовал, как беззащитен перед водной стихией неведомого мира. В этом океане водились опасные существа, порой штормило, а судно его, несмотря на тщательность постройки, всё-таки было творением абсолютного дилетанта. Правда, единственной альтернативой путешествию по воде была жизнь отшельника на острове. Очень долгая жизнь.