И – ни ветерка, ни шевеления вокруг.

Тине показалось, что камни под ногами - вот сейчас, при ней - выдохнули в последний раз, отдавая накопленное за день тепло – и замерли. Днем они, наверное, так раскалены, что не притронуться. А сейчас - хорошо. И густой-густой аромат, в воздухе вокруг.

Тина потрогала прилепившийся к скале колючий куст. Дикий шиповник. Вот откуда этот аромат… Постояв немного, она уселась прямо на теплые камни.

Ник опустился на корточки рядом, привалился спиной к скале. Он молчал. Тина его и не видела – только сцепленные на коленях руки в перчатках. И это было очень хорошо – то, что он молчит.

Тина подумала, что Брайан, например – да любой ее знакомый – обязательно произнес бы вежливую банальность, типа «Какая красота!» - если бы, конечно, Брайан нашел способ сюда добраться. Да и сама она, если бы находилась тут в обществе Брайана или любого своего знакомого, тоже непременно сказала бы «Какая красота!» И после этого уже никому не было бы дела до красоты, а пришлось бы поддерживать дурацкий разговор.

Нику можно было ничего не говорить. И это было чудесно.

Тина тоже, как он, откинулась спиной на скалу. Долго следила за тем, как дальняя яхта постепенно догоняет ту, что впереди. Задумчиво проговорила:

- Ты хотел бы быть там?

- Я бы где угодно хотел быть, - не сразу отозвался Ник. Он тоже смотрел на яхты. - Если бы меня в том месте в покое оставили.

- Ты поэтому в Милан сбежал?

- Не только… Но и поэтому, да.

- И часто ты сюда забираешься?

Ник качнул головой.

- Сейчас – нет. А в детстве чуть не каждый день бегал, я на это место случайно наткнулся. В свое время все скалы в округе излазил… Сидел вон там, - Ник кивком указал на край уступа, - и думал: вот сорвусь сейчас, и никто меня не найдет. Они ведь даже знать не будут, где искать! И почему-то жутко этим гордился.

- Я один раз тоже сбежала, - помолчав, призналась Тина. – Но меня быстро нашли. Мы тогда в Париже жили, а поймали, когда пыталась сесть на поезд в Марсель.

- Почему в Марсель?

- А мы там до Парижа жили, на побережье. Я запомнила море и корабли. Дядька, который нашей кухарке рыбу привозил, моряк был. Усатый такой. И все кухарке рассказывал, что скоро в рейс уйдет. На три месяца – в море! И я все думала – офигеть, вот это работа. Три месяца – далеко-далеко… Хотела попросить, чтобы с собой взял. Дура была.

- Вот и я был дурак. – Ник вздохнул. – Думал, стану взрослым – и сразу все проблемы закончатся. Просто, сами собой исчезнут.

- Никуда они не исчезают.

- Да знаю… Ладно, поехали.

- Уже? – расстроилась Тина.

- Пора. Обратно ехать – дольше, чем сюда. Спускаться всегда опаснее.

«Пообещай, что еще сюда приедем», - хотела попросить Тина. Но сдержалась.

Ник откачнулся от стены. Тина думала, что поднимется на ноги – но он вдруг оказался перед ней.

Он ничего не делал, просто ждал и серьезно смотрел на нее. Тина сама положила руки ему на плечи.

Они целовались взахлеб, до одурения. Отстранялись друг от друга, смотрели, бормотали что-то вроде «надо идти» - и снова начинали целоваться. 

После тысячного «надо идти», спотыкаясь на камнях, пробрались к выходу из пещеры.

Дорогу до городка Тина не запомнила. Она прижималась щекой к спине Ника, чувствовала его тело под своими руками, слушала, как под курткой бьется его сердце. Она, кажется, всю жизнь могла бы провести вот так – прижимаясь к нему.

В саду поместья они быстро поцеловались – и Тина побежала к своему домику. До возвращения Брайана нужно было успеть переодеться и причесаться. Ник остался в саду, прятать мотоцикл.