А я что? Мне не тяжело. Тем более, кипяток нужен, лапшу заварить.

- Наелся? Марш наверх! – велела я Захару.

- Ма-а-ам… Я не маленький, спать после обеда, - привычно закапризничал он.

- Не спи, - разрешила я. – Книжку почитай.

- Ну ма-а-ам…

- Дяде Мирону тоже надо отдохнуть. А мне – поесть.

- Ох, надо, - поддержал меня Мирон, вернувшись. – Голова кружится, прилечь бы ненадолго.

Я уже настроилась минут на пять вечного спора с Захаром по поводу дневного отдыха, но он неожиданно послушно убежал наверх. Если так и дальше пойдет, я, пожалуй, начну ревновать Мирона к сыну! Это что… гены проснулись?! С ума сойти…

- Держи. – Я поставила перед Мироном кружку с черным чаем. – Сахар на столе. Сухарик возьми, хуже не будет.

Сухари я посушила раньше, из остатков белого хлеба. Тоже хозяйского, но… чего добру пропадать? Выбросят же. А я не люблю, когда выбрасывают хлеб.

Лапша пахла… тошнотворно. Она давно успела мне надоесть, но всегда выручала. Дешево и сытно. А потом чайку с сухариками. М-м…

- Остановись, - велел Мирон каким-то странным голосом. – Ты что делаешь?

Я уже намотала лапшу на вилку и почти донесла вилку до рта. Так и замерла, уставившись на Мирона с недоумением.

- А ты не видишь? – огрызнулась я. – Ем.

- Любишь эту гадость?

- Ненавижу, - призналась я случайно.

Нет, а чего он спрашивает!

- Тогда зачем? Ты же приготовила обед. Неужели Захар все съел?

И вот что ему ответить? Правду? Это стыдно, хоть он отчасти и виноват в том, что мне приходится экономить на еде. Или не отчасти?

Если бы он не переспал с Адой на той вечеринке… Если бы выслушал меня, когда я пришла рассказать ему о ребенке… Если бы мне не пришлось бросить институт, чтобы заботиться о малыше...

Десятки… Нет, сотни «если»! Но… оно ему надо? Свое слово он сказал давно. Эх, Лебедев, Лебедев, знал бы ты, какой у тебя сын…

- Знаешь, а это не твое дело, - грубовато ответила я. – Что хочу, то и ем.

И, бросив вилку, ушла наверх, к Захару. Поем, когда Мирон уберется из кухни.

8. Глава восьмая

Мирон

Экономит на еде? Серьезно?! Ребенку все лучшее, а сама…

А психовать-то зачем?! Тоже мне… истеричка.

Нет, я слышал, что такое бывает. Да чего далеко ходить, и моя семья не всегда жила в достатке. Бабушка рассказывала, как покупала на рынке стакан молока для отца, когда тот был малышом, чтобы сварить ему кашу. Всего лишь стакан, и только для ребенка. Но время было послевоенное, голодное…

Я не настолько наивен, чтобы не понимать, что и сейчас есть люди, живущие за чертой бедности. Однако лицом к лицу, как говорится, столкнулся впервые.

Это сколько же она работала, чтобы снять мой дом на лето? Я, конечно, сдавал его вынужденно, но не за копейки. Ах, да… Квартира! Деньги, полученные от жильцов… Неужели банковский перевод до сих пор не пришел?

Я быстро допил чай и вышел во двор, прихватив телефон.

- Кеша, перешли мне на почту данные о переводе. Возврат денег, да. То есть, как?! Ты издеваешься?! Значит, так. Займись этим сейчас же. Немедленно! И копию мне на почту. Кеша, я тебя уволю. Серьезно.

На кой ляд мне личный помощник, если он не справляется с обязанностями? Некогда ему было… То позвонить некогда, то деньги перевести. А зарплату любит вовремя получать!

Прав отец, нельзя работать с родственниками. Особенно с родственниками жены! Но тут уж… я прочно увяз. И винить некого, кроме самого себя.

Чтобы Варя точно не услышала телефонный разговор, я отошел подальше от дома, к беседке. Отсюда хорошо просматривались окна второго этажа. В одном из них я и увидел Варю: она наблюдала за мной из-за шторы, но быстро спряталась, заметив, куда я смотрю.