Жидкость пахла цитрусом.

- Не знаю. Я бутылочку с полки взял.

- То есть, ты без разрешения взял чужое?

- Ма-а-ам… - тут же заныл Захар. – Я чуть-чуть. Никто не заметит.

- Я заметила. Это нехорошо, так нельзя. Зубы ты почистил?

- Да, давно.

- А, так ты вниз за трубочкой ходил, - догадалась я.

- Ну ма-а-а…

- Захар, хватит. Убери тут все и спускайся. Узнаю, что не послушался, накажу.

Аптечку я нашла быстро, минералку – тоже. Мирон зашуршал блистерами с таблетками, а я отправилась готовить завтрак Захару. Мирону, если он действительно отравился, еда сейчас противопоказана.

Унылый Захар сидел на табурете, пока я жарила блинчики из остатков молока. Он хотел выйти во двор, но я не позволила. Во-первых, надо сначала самой осмотреть сад и огород, чтобы выяснить, где он может играть. А то сломает что-нибудь или вытопчет. Он может! Во-вторых, я запоздало сообразила, что дом стоит не в поле, и справа, и слева есть соседи. Что будет, если они увидят во дворе ребенка, а потом доложат хозяину? Как-то вчера от усталости и расстройства соображалось плохо. Возможно, уже увидели. А Захар уже что-нибудь сломал.

Нет, об этом лучше не думать…

- Ты все же жестокая, Варя, - с чувством произнес Мирон, появляясь на кухне. – Меня тошнит, а она тут… блинчики жарит!

Он все еще кутался в плед и выглядел еще хуже, чем вчера, когда открыл нам калитку. Отмыть бы тебя, Лебедев…

- Дядя Мирон, угощайтесь, - тут же предложил Захар. – На всех хватит.

Мирон побледнел и, сглотнув, отвернулся.

- Спасибо, добрый мальчик, - просипел он. – Но мне сейчас нельзя.

- Ты чего пришел? Надо что? Позвал бы, - сказала я, отставляя сковороду с плиты.

- Ага, тебя дозовешься, - пробурчал он, открывая шкаф с посудой. – За стаканом я. Порошок развести надо.

- Где он? Я разведу.

- Ой, давай, завтракай, - поморщился он. – Я сам.

Да ради бога! Тоже мне…

- Мирон, а что, если нас с Захаром соседи увидят? – спросила я, воспользовавшись тем, что он рядом.

- Не увидят, забор высокий. – Он залпом выпил лекарство. – А увидят, не велика беда. С хозяином я все улажу. А ты, смотрю, решила остаться?

- Если ты не передумал…

- Ура! – Захар тут же запрыгал по кухне. – Мы остаемся!

[1] «Золотой теленок» Ильф и Петров.

6. Глава шестая

Мирон

Пиво было лишним.

Или, наоборот, хорошо, что оно спровоцировало приступ. Лучше отмучиться, но перестать пить, если иначе не получилось.

Полоскать меня начало еще ночью. К утру в желудке ничего не осталось, отчего, впрочем, не исчезла тошнота. Озноб и головная боль, как говорится, в комплекте. На второй этаж, где хранилась аптечка, я не пошел принципиально. Обещал оставаться внизу – и точка. Знаю, как это бывает, по закону подлости. Поднимусь за лекарством, а Варе именно в этот момент приспичит в туалет. И все, вопль на весь дом.

После такого Варя точно уедет, а я уже решил, что она останется. Между прочим, исключительно из меркантильных интересов – в хозяйстве пригодится.

Меня не пугает жизнь в деревенском стиле. Но скучно же с утра до ночи копаться в огороде! И питаться пельменями и сосисками – тоже не вариант. В город я не вернусь до осени. Тоже принципиально! В сентябре придет новое назначение, и я на целых три года уеду из страны. Хорошо бы еще развестись с Лизкой к этому времени…

Вспомнив о жене, я помрачнел. Разводы в нашем ведомстве, мягко говоря, не приветствуются. Да и не даст Лизка развод, хоть и застукал я ее на месте преступления, за супружеской изменой.

«Я подумаю об этом завтра», в стиле Скарлетт О’Хара – прекрасная отмазка, но проблему не решит. Впрочем, думать об этом сейчас… нет сил.