– Недавно, – брякнула она и тут же мысленно выругала себя за глупость. Взяла и без всякой задней мысли призналась, что действительно наблюдала за ним некоторое время. Вряд ли разглядывать спящих – это верх приличия (и даже не вспомнила, что всего пару минут назад таким же образом наблюдала за спящим Маккином!), поэтому Аркаша пошла на таран: – Отвечать вопросом на вопрос – это грубо, так и знай!

– А пялиться на беззащитных спящих мальчиков – это извращение, – без единой эмоции на лице парировал Луми.

Натужно закашлявшись, Аркаша стремительно вскочила на ноги и отпрыгнула от юноши на пару шагов.

– Вот только не надо вешать на меня всякую уголовщину. Это получилось случайно. Кто ж будет спать на камне в нормальном состоянии? Я и решила проверить, жив ты там или все – туши свет.

Луми слушал ее тараторящие речи с возмутительно спокойным лицом. Если уж начал предъявлять претензии, то выгляди хотя бы в соответствии с ними!

– Да я вообще-то не против.

Аркаша тут же прекратила возмущенное сопение, обдумывая смысл сказанного.

– Не против чего?

Вытянув из-под колен мяч, Луми сунул его подмышку и медленно встал. Провел свободной рукой по волосам, потер кулаком глаза и только потом двинулся к насторожившейся девушке. Остановившись всего в шаге от нее, – при таком расстоянии, если бы захотел, он бы легко мог наклониться и положить голову ей на плечо, – юноша пояснил:

– Не против того, чтобы ты смотрела на меня.

– Э-эм… Правда? – слегка опешила Аркаша. Неожиданное заявление.

– От твоего взгляда не становится неуютно.

– А…

– А по телу разливается тепло.

– О…

Аркаша захлопнула рот, опасаясь, что от смятения так и будет продолжать озвучивать все гласные алфавита.

– Не обижаешься, что я вчера назвал тебя беспомощным моллюском?

О, нормальная тема для разговора. Девушка мысленно расслабленно выдохнула. Непонятная атмосфера, возникшая между ними до этого, ее чуть-чуть напрягала, поэтому она была рада перескочить на что-то более безопасное.

– «Рохля» было бы обиднее, а так – переживу. – Аркаша поспешила улыбнуться, уповая на то, что это убедит Луми в том, что она вовсе на него не сердится.

Видимо, убедила, потому что синие глаза Луми засияли, как драгоценные камни, заключившие в себя весь чистейший свет мира. А еще он тоже улыбнулся. Как снег, отражающий солнечные лучи, переливаясь каждой своей малюсенькой частичкой, болезненно ослепляя, но в то же время невыносимо притягивая взор, так и эта улыбка в сочетании с сапфировым сиянием глаз и снежно-белым обрамлением невесомых волос, покачивающихся от малейшего дуновения ветра, попросту пленяла. Аркаша затаила дыхание.

– Эй, Снежок. Улыбайся почаще.

Брови юноши дернулись вверх. Аркаша опомнилась и испуганно вытаращила глаза, поняв, что произнесла это вслух. И ужаснуло ее вовсе не то, что она снова использовала запретное «Снежок».

– Точнее, я хотела сказать, что у тебя всегда такое неэмоциональное лицо, как у куклы…

«Тормози, Теньковская! – в панике завопила на себя Аркаша. – А то сейчас и похлеще чего ляпнешь!»

– Может, мне улыбаться только для тебя?

Сердце пропустило удар. Или два удара. А может, даже три.

– Да за что мне такие привилегии… – промямлила она, бесславно отступая на шаг. Луми к ее ужасу последовал за ней, мгновенно вернув то же расстояние между ними, что было до этого. – Улыбайся тогда, когда тебе этого хочется.

– Мне хочется, когда ты рядом.

– А… ну ладно. А ты как тут вообще оказался? – Аркаша суетливо махнула рукой на то место у перил, где совсем недавно прикорнул снежный мальчик.