«Он держал меня над пропастью на вытянутых руках. – Метались ее мысли в бурчащем месиве. – И не жаловался. И руки у него не дрожали! И вообще…»

Аркаша уместила голову на груди Момо, и, сказать по правде, ей в определенном смысле было даже комфортно. Он перебирал руками, осторожно шагая по вертикальной поверхности. От этих перемещений мышцы его грудной клетки напрягались и ходили ходуном. Аркаша чувствовала щекой каждое движение. Ее руки цеплялись за кофту на спине юноши.

Осторожно отпустив складки ткани, она прижала ладони к его спине.

«И не холодно ему в такой тонкой кофте? А футболки что, вообще нет?»

Под ее ладонями сокращались мышцы, пальцы ощущали прикосновение острых лопаток, выгибался позвоночник. Спина не такая широкая, как у Маккина, но полностью обхватить Момо у нее тоже не получалось. Хотя он и казался худощавым.

«Погодьте… а зачем мне обнимать Момо? Зачем вообще думать об этом? И вовсе мне не интересно, что там у него под кофтой!»

Отчего-то стало жарко. Аркаше даже захотелось, чтобы причина снова была в Абсолюте, паразитирующем в ее разуме, а не в чем-то ином.

Девушка скосила взгляд. Момо был полностью сосредоточен на подъеме. Линия его губ была искривлена. Иногда он скалился, и тогда на его переносице появлялись морщинки. В алых глазах плясали белесые огоньки.

Красивый.

Зажмурившись, Аркаша поводила носом по груди юноши, надеясь, что это поможет избавиться от нахлынувших мыслей. Стало только хуже. В ее ноздрю впился язычок замочка на кофте Момо. Задетый ее движением, он немного сдвинулся, и девушку накрыла новая волна персикового аромата. Сильнее всего он шел от открытого участка кожи у самого горла Момо. Сглотнув, Аркаша, не задумываясь, сунулась носом к самому краю замка – там, где разошлась молния. Одежда приглушала этот аромат, смешивая с его сластью свой искусственный отдающий пылью запах.

Ничем не прикрытая кожа наверняка источает аромат намного слаще – чистый, не испорченный вонью окружающего мира. Там, под одеждой, где сокращаются мышцы грудной клетки, кожа выделяет жар, и куда скатываются капельки пота с напряженной шеи.

Если расстегнуть молнию на его кофте и обнажить кожу, сможет ли персиковый аромат одурманить?..

– Эй, Шмакодявка, чувствуешь тряску?

Аркаша испуганно дернулась и опасливо глянула на Ровена. Тот смотрел вверх. С края, до которого они почти добрались, сыпались маленькие камешки. Ребят качнуло из стороны в сторону.

– Землетрясение?

– В этой зоне не бывает землетрясений. В любом случае надо забраться наверх, пока веревку не перекрутило. Ветры мне не подвластны. Если оборвется, полететь не смогу. Хотя о чем я? Незабываемый полет нам с радостью обеспечит тетушка гравитация.

Их снова хорошенько тряхнуло. Где-то в вышине нарастал гул, принесенный эхом леса.

– Сначала я заберусь, а потом… – Момо глянул на Аркашу – пожалуй, первый раз за все время подъема.

– А потом? – с притворной воодушевленностью спросила девушка, нервничая из-за его пристального взгляда. – Ты это… давай не зависай!

– А потом поднимешься ты. Но прежде придется тебе чуток самостоятельно повисеть.

– Ладно.

– Фу, аж тошнит от твоей покладистости.

– Тебе, блин, не угодишь!

Понадобилось примерно полминуты, чтобы сменить положение. Теперь Аркаша висела над пропастью, обхватив руками талию Момо.

– Если соберешься падать, ори, – предложил он.

– Уж не забуду поорать, – пробурчала Аркаша, отчаянно перебирая руками по складкам кофты юноши. В какой-то момент ее ладонь оказалась на упругой источающей жар коже живота Момо.

– Хитро. Я тут практически обездвижен, а ты, значит, моментом пользуешься и свои культяпки под кофту запускаешь?