- Я готов, ты же знаешь. Надо додавить этого старого хрена, - потираю подбородок, задумчиво уставившись в одну точку. - Вот какого черта упёрся рогами?

- Ты не забывай, Джеймс, что у него сейчас таких предложений, - Мэт трясет папкой в воздухе, - дохрена. Собственно, топим на максималках.

- Топим.

Каждый из нас завис в собственных мыслях. Только возникает тишина, как я проваливаюсь в свои переживания. Прошло два с половиной месяца, а легче не стало ни на секунду. Время лечит? Нихрена. Притупляет, да. Возможно. Но уж точно не лечит кровавые раны.

На автомате достаю телефон и открываю режущую на живое фотографию. Как и в сотни просмотров до этого веду кончиком пальца по изможденному лицу, зумирую изображение до пустых глаз, пробегаю взглядом по тому, что осталось от тела любимой женщины. Каждый раз сознательно обрекаю себя на душевные терзания. Смотреть на эту картину не то, что больно. Просто невыносимо. Ощущение полной беспомощности и вины кроет с головой, заставляя ещё больше себя ненавидеть. Но я делаю это с четким пониманием ощущений, который в последствии буду испытывать.

- Ты как? - не замечаю, когда Мэт полностью переключил свое внимание на меня. Глубокий взгляд сочувствующих серых глаз пробирает до самых костей, не давая никаких шансов солгать.

- Хуево, - блокирую трубку и откладываю в сторону. Часы на дисплее показывают глубокий вечер. - Я не знаю, как перестать чувствовать то, что разъедает меня, словно коррозия. Такое ощущение, что меня медленно убивает, позволяя с лихвой на себе испытать всё то, что вылилось на нее за каких-то гребаных двадцать минут. И знаешь, - хриплый смешок, - она, такая маленькая и хрупкая, сильнее меня в разы. Она тогда не сломалась, хотя ее просто должно было снести от этой лавины дерьма. А я же не вывожу. Не вывожу.

Качаю головой и отворачиваюсь, потому что больше не могу выносить взгляда друга. Подхожу к шкафу и достаю початую бутылку виски.

- Будешь?

- Я думал, что ты перестал заливаться, - удивление и отторжение в мужском голосе сквозит слишком открыто.

- Я и перестал. Это тебе, - наполняю стакан и пускаю через весь стол к Харрингтону. - Вижу, что тебя тоже что-то гложет. Что-то личное.

Мэт молча опрокидывает в себя янтарную жидкость и с громким стуком опускает посуду обратно на деревянную поверхность. Как-то странно смотрит, но ничего не говорит. Отхожу к окну, за которым снова расстелилась панорама ночного Нью-Йорка, и выдыхаю. Очередной день прошел. И в очередной раз ничего не произошло. Просуществовал - еду дальше.

- Финалим у меня в офисе, Тернер. Время и дату пришлю после согласования с третьей стороной. Только очень тебя прошу - держи себя в руках.

Рисую пальцем невидимый нимб над головой, наблюдая, как Мэт неспешно покидает мой кабинет. И снова тишина. И снова рой мыслей, которые буквально оглушают. Каждая долбит, точит когтями воспаленный череп, заставляя вспоминать то, что причиняет физическую боль.

Медленно поворачиваюсь, скользя взглядом по раскрытым дверям. Осторожно прохожу к выходу, а дальше сам не понимаю, каким образом оказываюсь в своей старой приемной. Глаза на автомате тянутся к закрытому ото всех помещению. Ото всех, но не от меня. Набираю полную грудь воздуха и толкаю темное полотно.

Все осталось так же, как и в тот злополучный день. Ворох бумаг разложен на столе перед компьютером, большая кружка отставлена в сторону, будто в попытке придать этому хаосу хоть какой-то порядок. Непроизвольно улыбаюсь и прохожу вперёд. Впитываю каждую деталь такого одновременно родного и чужого рабочего места, наполняюсь, словно губка, пока не цепляю фотографию в рамке.