И вообще все вокруг было довольно сложным. Несколько сторон конфликта, многогранные Советы и простые люди, которые хотели сбежать. Чтобы быть совершенно честным, скажу, что в Рассвете тоже не всем понравилось. Некоторые даже ушли обратно или осели в Бережке или Ничках, где было гораздо привычнее, чем в самом Рассвете.

Дело в том, что я отказался от денег внутри Рассвета. Это не требовалось на начальных этапах и не тяготило до сих пор, даже когда население заметно увеличилось. Кому-то это мешало. Кому-то нет. А потом мое маленькое государство жило своей собственной жизнью.

– Пришли, – доложился Конральд, когда мы подобрались к одной из сторожевых башен, окружавших основную часть Рассвета.

– Вы заперли его здесь? – я посмотрел на основание башни, сложенное из коротких, но толстых бревен.

– Тюрьмы у нас пока что нет, – он пожал плечами, повернул ключ и вошел.

Пленник даже не пошевелился. Он сидел на невысокой деревянной скамье, настолько неудобной, что ноги ему пришлось вытянуть почти до самой двери. Но достать до нее, чтобы как-то шуметь, он не мог.

Связанные грубой веревкой, в которой я разглядел очередной продукт Рассвета, руки прятались за спиной, а сам Севолап был одет в рубище, соответствующее погоде: ободранная меховая жилетка, да тряпки. Руки и ноги, чтобы избежать обморожения, ему замотали в полосы шкур. Бывший советник Миолина заметно потерял в весе, но несмотря на изможденный вид, он все равно поднял голову, чтобы посмотреть на меня:

– Бавлер… – почти простонал он.

– Так он признался? – спросил я у Конральда.

– Признался, конечно, – последовал ответ. Севолап закивал. От его прежней наглости не осталось и следа.

– Так он будет сотрудничать? – я нарочно игнорировал бывшего советника Миолина, но он все равно ответил. Даже не ответил, а почти выкрикнул:

– Буду!

Удовлетворенный ответом, я вывел Конральда из башни и захлопнул дверь, оставив Севолапа в полном одиночестве:

– Еще пару дней подержишь, а потом можно будет выпустить под надзор, – приказал я.

Задул сильный ветер, пронизывающий до самых костей. Шумно затрепетало пламя факелов, что висели возле двери. С земли поднялся снег, и даль потемнела, словно весь Рассвет вдруг скрылся во мраке.

Хорошо, что никто не знал о том, кто я и откуда. Ни о моем происхождении, ни о том, что я помню историю – а за редким исключением никто не знал, что происходило даже пятьдесят лет тому назад. Иначе бы уже слушал про «плохие знамения» – хотя от Конральда, серьезного наемника, я бы такого точно не услышал.

Простые люди уже давно прозвали меня «Стирателем границ», потому что я впервые на их памяти сдвинул эти самые границы. Так что нечто народно-оригинальное подобная ноябрьская погода точно могла вызвать.

– А что делать с проблемой на юге? – вздрогнул наемник, скорее тоже от холода, как и я. – Людей этот купол все больше беспокоит.

– Купол держит то, что создала магия, – вздохнул я. – Купол магический, мертвяки в нем – тоже магические. Пусть так и останется до поры до времени.

Наемник недоверчиво покачал головой. Он был прав. Следы прошлого в южных лесах Рассвета могли вызвать массу проблем, если Монастырь решит отвернуться от нас. Но пока решение «терпело», и я мог сосредоточиться на более серьезных проблемах.

– Обнесите забором повыше, чтобы люди не волновались, – вздохнул я.

Наемник потоптался рядом, точно не уверенный в том, что ему предстоит делать, а потом протянул широкую короткопалую ладонь:

– С днем рождения, Бавлер!

Севолап сдержал свое слово и всю зиму, довольно мягкую, кстати говоря, Рассвет провел в спокойствии и бытовых хлопотах. Он был из той партии Совета Пакшена, которая желала войти в состав Мордина и требовала от меня вывести людей из Заречья, да и вообще отдать все, что только можно, самому Пакшену.