Получалось не так быстро и ловко, как требовалось, и он начал психовать и злиться. Чёртовы деревянные руки! Идиотские деревянные ноги! Ничего не желало гнуться и слушаться, и штаны застряли на уровне колен. Почти плача и с ужасом думая об отмороженным конечностях, Павел дёргал штаны, надвигая их всё выше и выше. Наконец он неуклюже заправил в штаны футболку и свитер и застегнул куртку. Затем натянул носки на ледяные болванки ступней и засунул всё это в ботинки. Пальцы упорно не желали справляться с молнией на обуви, и ему пришлось на время отказаться от этого. Павел засунул руки в карманы куртки и замер, ожидая, что они согреются.

Теперь он вспомнил о коллеге.

– Борис! – позвал он и неприятно поразился тому, каким слабым оказался его голос на фоне свиста ветра и грохота воды.

– Я здесь, – слабо откликнулся тот, выбираясь на берег в нескольких шагах ниже по течению.

– Быстро надевай штаны и обувь, пока не получил обморожение, – велел Павел, трясясь от ужасного холода, который проникал до самых костей.

– Не выйдет, – ответил Борис чуть не плача. – Я потерял ботинок.

Павел замер. Они оба понимали, что без обуви Борис не дойдёт до домика, до которого оставалось ещё полпути.

– Быстро надевай штаны, – велел Павел, кусая нижнюю губу. – Оба носка надевай на голую ногу. В шерсть забьётся снег и получится как будто валенок. Второй ноге будет холоднее, но она дойдёт.

– А эта? – Борис всхлипнул.

«А эту ты гарантированно потеряешь», – подумал Павел. Но вслух сказал другое:

– У тебя есть выбор. Без ноги, но остаться живым. Или умереть здесь…

Оба замолчали.

– Сейчас широкий выбор самых совершенных протезов, – Павел старался утешить плачущего коллегу. – Институт оплатит тебе лечение и протез. Одевайся! Одевайся, я сказал!

Ему пришлось прикрикнуть, чтобы заставить Бориса выйти из обречённого ступора.

– Да… Да, конечно… Я сейчас… И будет тепло… – бормотал Борис, шурша штанами. – И мы пойдём… Там отогреемся, покушаем, я жуть как голоден… И чай. Много чая.

Павел бросил взгляд на термометр и присвистнул – минус сорок два! Чёрт возьми, им нужно двигаться дальше и как можно скорее. Он надвинул капюшон с меховой отделкой на голову и наконец-то смог застегнуть молнии на ботинках – руки начали отогреваться, доставляя адскую боль.

Он топтался на месте, скрипя зубами и вздыхая, пока Борис оделся и обулся. Правая нога была назначена жертвой.

Они снова пошли. Павел хорошо помнил путь от реки через гряду. Но тогда была осень, под ногами виднелась протоптанная тропа, и они всегда ходили здесь засветло. Сейчас же темнота и снежный покров исказили местность до неузнаваемости. Возьмёшь неверное направление – и никогда не выйдешь к домику, прикорнувшему к небольшому горному озеру под кронами огромных сосен. Впрочем, вечное блуждание по горам им не грозит. Мороз убьёт их совсем скоро.

Сначала им нужно подняться на гору, но не совсем на саму гору, а до середины склона, продвигаясь одновременно вверх и вперёд. А затем спуститься в небольшую долину, где их будут ждать тепло, еда и связь. Всего-то семь километров. Вполне пустяковое расстояние в городе. Час пешей прогулки в среднем темпе – и ты на месте. И совсем другое дело здесь, когда каждый шаг даётся с усилием, и весь окружающий мир противостоит твоему желанию выжить.

Переставляя ноги, он вспомнил любимую жену, которая с самого начала выступала против этой командировки. Ире решительно не нравилась идея, что он отправится высоко в горы на изолированную станцию, где не будет постоянной связи с цивилизацией. И это он ещё умолчал про техногенные опасности, которые почти неизменно сопровождали опыты подобного рода. Не зря же они подписали документы, в которых сняли всю ответственность за свои жизни с руководства. Самоотверженные идиоты. Всё же ради науки. Всё ради человечества.