– Ну, это не вкусно, – протянул коллега. – Вот если бы мясо…

Он задел ногой за корень и упал. Но Павел не оглянулся и всё так же продолжил идти вперёд. Его раздражал неуклюжий и медлительный Борис, который, кажется, не понимал до конца всей опасности их путешествия и вёл себя так, как будто они вышли на послеобеденную прогулку. Из-за него они шли медленнее, чем следовало, и тёплый безопасный охотничий домик всё дальше отодвигался во времени.

– Подожди! – Борис возился в снегу.

– Шевелись! – злобно ответил Павел и скрипнул зубами.

– У тебя что, поезд уходит, что ли?

– Мы замёрзнем здесь! – Павел не выдержал. Он вернулся назад, схватил коллегу за ворот куртки и как следует встряхнул, испытывая жгучее желание снова ударить его по лицу. – Снег засыплет путь, и идти будет всё труднее! А ещё мороз к ночи станет ещё сильнее, и мы сдохнем здесь нахрен! Нужно двигаться как можно быстрее, а ты ведёшь себя как детсадовский идиот!

Он с наслаждением плевался в лицо коллеги, который сжался от страха, выпучив глаза.

– Вставай и иди! – приказал Павел, рывком отрывая Бориса от земли и ставя на ноги. – Я не хочу, чтобы из-за тебя мои дети остались без отца!

Ему стало немного стыдно за своё поведение, поэтому он развернулся и пошёл дальше, интуитивно выбирая нужное направление. Если бы лес находился на ровном месте, то они уже сто раз заблудились бы, а так нужно было просто спускаться с горы, забирая немного влево, в надежде, что рано или поздно они упрутся в скалистый берег реки.

Коллега послушно семенил сзади, больше не пытался разговаривать и старался не отставать. Павел иногда прислушивался к звукам из-за спины, но принципиально больше не оборачивался и не замедлял ход, предоставляя Борису самому решать, остаться ли в лесу или вернуться к цивилизации.

Снега вроде пока особо и не нападало, а вот идти стало как будто сложнее. Каждый шаг требовал усилий и отнимал больше сил. К тому же, Павел позавтракал аж в семь утра и как раз собирался поесть после опытов. Теперь пустой желудок то и дело напоминал о себе болезненными спазмами и урчанием. Чтобы заглушить голод, Павел слепил снежок и принялся посасывать его, нагревая талую воду во рту и глотая малюсенькими порциями. Но довольно скоро он пожалел об этой глупости, потому что хотеть есть меньше не стал, а только переохладил руки, которые без перчаток и так страдали от холода.

Один раз они остановились, когда перед ними внезапно возникли острые скалы, торчащие из земли. Павел нахмурился, отодвинул рукав и посмотрел на браслет, который считал шаги. От станции они прошли чуть больше километра. Всего-то километр! А он уже начал ощущать небольшую усталость.

Насколько он помнил, расстояние от станции до реки составляло примерно шесть километров, которые позарез нужно было пройти засветло. Осенью они ходили по еле заметной тропе, проложенной лесником и теми работниками станции, которые любили посещать охотничий домик. И местами эта тропа представляла опасность, проходя по краю обрыва или ведя по слишком крутому склону, где каждый шаг нужно было делать с крайней осторожностью. Сейчас же Павел вообще понятия не имел, насколько они отклонились от неё, и с какими непредвиденными опасностями может быть сопряжён их путь.

Шагая между деревьями, он тревожно смотрел вперёд, стараясь вовремя заметить обрыв или резкий поворот.

Один раз он чуть не угодил в узкую каменную расселину, прикрытую сухими ветками и снегом. Правая нога вдруг провалилась и ушла в пустоту, Павел пошатнулся и повалился набок. Сработала подготовка, когда их по много раз заставляли делать одни и те же упражнения, призванные улучшить реакцию. И хотя тогда Павел ругался и злился, потому что видел в этом только пустую трату времени, сейчас он порадовался тому, что тело среагировало быстрее него самого.