– Я просто посчитала, что вам нужно знать, – пробубнила в кулак.

– Все, что мне нужно, я знаю, – отрезал декан. – Например, что моя подопечная использует ментальный дар на уровне, запрещенном законом Сеймура.

На столе, сверкая начищенными боками, закрутилась серебряная эмблема стихийницы. Точно… Мой значок остался там же, где и порванная боевая форма.

– Вы применили второй уровень, я видел.

– Вам показалось, – сглотнула нервно.

– Ему тоже показалось? – декан постучал ногтем по кристаллу. Тот бессовестно сиял красным.

– Это было… состояние аффекта…

Чейз встал из-за стола, приблизился и подтянул меня к себе за ткань платья.

– Какое-какое состояние? – черные брови сошлись в строгую полосу.

– Да вы совсем книжек не читаете! Мне было больно. Я едва соображала.

– Это не давало вам права подвергать внушению…

Так вот, зачем он вызвал меня к себе в такое время. Потрясти за шкирку, как нашкодившую каффу. Бедную раненую менталистку!

Холодный сухарь. Бесчувственная каменюка! Вот теперь я понимала Анжелу Хэйвенс. Не такая она и глупая, раз вовремя сбежала с этой равнодушной подводной лодки (из хавранских книжек я знала, что оттуда очень трудно выбраться).

– Красный, мисс Рэйвенс, вы пока не заслужили, – прохрипел декан, поглаживая в пальцах эмблему.

Кристалл сменил оттенок за оранжевый, ослабел до желтого и застыл зеленым.

– Спасибо, – выдохнула совершенно искренне, забирая у Чейза значок.

– Это было наказание, – смутился куратор.

– Вы о-о-очень суровы, – покивала понимающе.

– И чтобы это было в последний раз.

– Обещаю, сир, – соврала я без всякой попытки изобразить искренность.

– Непорядок, что базовые стихии у вас не раскрыты, – пробубнил куратор, с неприязнью взирая на стройный ряд напольных ваз. Будто хотел каждую отпинать ботинком, но вынужденно сдерживал порыв. – Где это видано, чтобы менталистка такого уровня не владела элементами?

– Да вот же я. Вполне себе видана.

Я на всякий случай осмотрела длинные бледные пальцы: прозрачными они не стали.

– Ладно, – обреченно выдохнул Чейз и устало упал на потертый зеленый диван.

– Звучит угрожающе.

Под платьем зудело предчувствие, что настоящее наказание вот-вот явит себя во всей красе.

– Давайте вместе разбираться с вашей стихийной «неполноценностью». Есть много экспериментальных методик…

– Их все на мне проверили в Шах-Грине, – я прицепила зеленый значок к платью и отступила к двери.

– Так уж и все?

– Они настойчивые, декан Чейз, – я скривилась от дурных воспоминаний. – Так что обойдемся без экспериментов.

– Я по всему Сеймуру читал лекции о стихийном равноправии, – напомнил мужчина, возмущенно скрипя диваном. – И вы хотите, чтобы я оставил уникальный случай без внимания?

– Очень хочу, – взмолилась искренне. – О-о-очень.

– Не бойтесь, Иветт. Это не больно, – «успокоил» Чейз. – Я не намерен вам вредить.

Ну да, ну да… Под ребром до сих пор тянуло болезненным холодом.

– Я не подопытный мизаур, – сложила руки на груди, защищаясь от темного взгляда куратора-энтузиаста. – На мне нельзя ставить эксперименты.

– Вам понравится, – заявил с коварной уверенностью. И с до обидного притягательной хрипотцой.

– Вам ведь нужно мое письменное разрешение, верно? – я сощурилась, не собираясь сдаваться.

– Верно. И вы его дадите.

– Не рассчитывайте. Не дам.

Проблема в виде индивидуальных занятий с шикарным куратором не входила в список «одобренных». И потому была решительно вычеркнута мной из списка потенциально возможных.

Да я скорее еще раз по «Смертельной полосе» пробегусь, чем соглашусь стать подопытной россохой Адамиана Чейза!