чтобы кто-то

был

таким

сильным и

прекрасным,

что

другие никогда

этого не допустят,

и

многим людям

придется

сгинуть.

странный день

то был один из этих жарких и утомительных дней

в «Холливуд-

Парке»

с огромной толпой,

утомительной, грубой, тупой

толпой.

я выиграл последний заезд и остался получить выигрыш,

а когда

добрался до машины —

обнаружил громадный затор, из которого все пытались

выбраться.

поэтому я снял башмаки, сел и стал ждать, включил

радио, наткнулся на какую-то классическую музыку,

обнаружил

пинту скотча в бардачке, от-

крутил пробку,

глотнул.

пускай себе все они валят отсюда, подумал

я, а там и сам

поеду.

нашел ^>3/_>4 сигары, зажег, еще раз глотнул

скотча.

я слушал музыку, покуривал, пил

скотч и смотрел, как сваливают

неудачники.

примерно в 100 ярдах к

востоку

даже играли в кости по маленькой

затем игра

прекратилась.

я решил прикончить

пинту.

прикончил, потом растянулся на

сиденье.

не знаю, сколько я

проспал

а когда проснулся, было темно, и

стоянка

опустела.

я решил не обуваться, завелся

и выехал

оттуда….

вернувшись к себе, услышал, как звонит

телефон.

пока я вставлял в замок ключ и поворачивал его,

телефон все

звонил.

я подошел, снял

трубку.

«алло?»

«ты, сукин сын, где ты

был?»

«на скачках».

«на скачках? полпервого ночи! я

звоню с

7 вечера!»

«я только что вернулся со

скачек».

«у тебя там какая-то

баба?»

«нет».

«я тебе не верю!»

бросила трубку.

я подошел к холодильнику, вытащил пиво, отправился в

ванную, пустил в ванну

воду.

допил пиво, достал еще одно, открыл его и

влез в

ванну.

телефон зазвонил

опять.

я вылез из ванны с пивом и

стекая

подошел к телефону, взял

трубку.

«алло?»

«ты, сукин сын, я все равно

тебе не верю!»

бросила трубку.

я вернулся в ванную с пивом,

оставляя за собой еще один мокрый

след.

а когда уже забрался в ванну

телефон зазвонил

опять.

я дал ему позвонить, считая

звонки: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9,

10, 11, 12, 13, 14, 15,

16…

бросила трубку.

затем, наверно, 3 или 4 минуты

прошло.

телефон опять

зазвонил.

я сосчитал звонки:

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8,

9…

потом все

стихло.

примерно тут я вспомнил, что

забыл в машине

ботинки.

плевать, вот только пара у меня

оставалась одна.

хотя есть возможность, что никто

и не позарится угонять эту

машину.

я вылез из ванны взять еще одно

пиво,

оставляя еще один след

за собой.

таким был конец

долгого

долгого

дня.

тюльпаны с теплицами

конечно, я могу умереть в ближайшие десять минут

и я к этому готов

но по-настоящему меня тревожит вот что —

мой редактор-издатель[3] может уйти на пенсию

хотя он на десять лет моложе

меня.

всего 25 лет назад (я находился в том зрелом

пожилом возрасте 45)

мы зачали свой нечестивый союз, чтобы

пощупать литературные воды,

причем ни один из нас не был

известен.

я думаю, нам кое в чем повезло и везет в чем-то до сих

пор

однако

довольно велика вероятность

что он предпочтет теплые и приятные

деньки

среди сада

задолго до меня.

писать опьяняет само по себе

а вот издавать и редактировать,

пытаясь оплачивать счета

само по себе

истощает

сюда также входит иметь дело с

мелкой сучностью и капризами

многочисленных

так называемых баловней гения, каковые

совсем не они.

я не стану винить его в том, что он

отвалит, и надеюсь, пришлет мне фото своего

Переулка Роз, своего

Проспекта Гардений.

придется ли мне искать других

пропагандистов?

тот приятель в русской

ушанке?

или та морока с Востока

с космами

из ушей, с мокрыми и

сальными губами?

или же мой редактор-издатель

уходя в мир тюльпанов с

теплицами

передаст всю

механику

бывшего своего ремесла

двоюродному брату,

дочери или

какому-нибудь Паундианцу с Большого

Сюра?[4]

или же просто завещает все

дальше своему

Экспедитору

который восстанет подобно

Лазарю,

теребя вновь обретенную