что мне это жутко нравится.
Только один вопрос:
«Зачем она тебе, если у тебя есть своя?»
– Для настоящей любви никогда не хватит одной.
Бесчувственна жизнь, как проспект…
– Бесчувственна жизнь, как проспект,
вышла вчера в ночь с мыслью:
вдруг мужчину найду.
– Ну и как?
– Как всегда:
секса полно, мужиков нет.
Сонет
Меня никто не любит, гнобит,
так кто же ты такой – никто?
Народ, родители, правительство
с общественным лицом,
любимый, гений, бог
с растущим населением на шее?
Никто, я понимаю,
ты меня не любишь,
но почему?
Чем я не вышла,
может, содержание ты принял за фигуру?
Я не содержанка,
и не фигуристка,
просто влюблена в тебя,
а ты никто, ты лёд,
и нет обратной связи,
безответный, безответственный, как дружба,
убиваешь,
я теряю силы,
влюбившись в никого,
опустошаюсь,
костыль, сухарь,
ответь хотя бы поцелуем,
что мне делать?
Никто задумался,
целуя воздух изреченьем:
«В любви иссякнуть,
пустота достойна пустоты».
О любви к животным
– Это же только собака,
меня бы хоть раз
также поцеловали…
– Вас-то за что?
– А её?
– Она же животное.
– Думаете, во мне этого мало?
Будь моя воля
Будь моя воля —
я бы зашла в твоё сердце,
села за столик,
заказала себе вина и еды,
пила бы, ела, курила,
постоянно роняя,
то вилку, то нож,
вилку и нож,
вот они – чувства,
тогда бы на собственной шкурке,
ты ощутил,
что значит
изменять мне
с первой попавшейся сучкой.
Ложь
Не знаю,
всегда что-нибудь совру,
без причины, сиюминутно,
вот и вас похвалила,
хотя не хотела.
Меня не хотели?
Вы меня запутали.
Розовый период
Друг мой,
вы зае…
извините, что я так
открыто, честно,
вы зае…
жизнь мою,
она уже не та,
уже не может,
как и раньше, безответно,
она же не любовь,
она одна.
Археолог в постели
Полжизни мы спим,
полжизни пытаемся уснуть,
но нам не дают,
нам не дают,
и от этого не спится,
среди цветов
ворочается тело в хлопковом поле,
барахтаясь в желании неуёмном,
он знал её,
каждую косточку,
каждую перегородку,
складку этого живого существа
и всегда говорил:
«Детали – самое главное».
Вот, он уже откопал
грудь, рёбра своей жены,
на ощупь определив,
что ей около 3000 лет,
как долго они вместе прожили,
как трудно жить с археологом,
даже ночью – раскопки,
как опасно быть археологом,
спишь, как с останками,
и те способны не дать,
если болит голова,
он погладил её голову –
для археолога это просто череп
с отверстиями,
по которому легко определить
пол, партийную, принадлежность,
фирму-изготовитель головного убора,
лечащего стоматолога,
фамилию пластического хирурга,
цвет глаз?
Нет, невозможно,
он забыл какого у неё цвета глаза
(детали – самое главное),
не она ему не давала,
не тело противилось —
её подсознание.
Я люблю вас – нате
– Вы в эту комнату быстрее, чем в меня
вошли, —
сглотнула речь усталость поцелуя,
мне бросив часть души:
шали!
А я пока с твоим желанием потанцую.
Надменно, не спеша, уныло,
стыдно,
закат подкрался к закипевшей
плоти,
вы мне сказали: – Я люблю,
как дайте.
Я ответила: – Я тоже —
нате!
Весенний призыв
И вот весна —
ты смотришь на ноги, потом на лица,
заводишь, как домашних животных, знакомства,
что в них?
Это экзамен,
его надо сдать,
она принимает
вместе с руками твоими и сердцем,
ещё несколько встреч —
ты начинаешь копаться в себе,
ищешь чувства,
хотя бы грамм,
чувствительности ноль,
нету их,
какое-то время идешь по приборам,
в итоге бросаешь,
оставляя ей в утешение
и сердце тоже,
где же они?
У кого их забыл?
Я теперь бесчувственная скотина,
пока не найду –
буду спать со всеми,
со всеми подряд
в поисках единственной,
неповторимой.
Извините
Извините, меня вырвало
на вас комплиментами,
выплеснулось, не сдержался,
красота и всё такое,
невежественен,
дайте мне подчистить, исправить,