– Вроде миссис Слэннинг? – спросил Барак. Я знал, что он терпеть не может эту дамочку. Джек с интересом посмотрел на меня. – А что за работенка?

– Возле собора Святого Павла убит печатник. Уже прошла неделя, но нет никаких признаков, что преступника схватят. Служба коронера, как обычно, лодырничает. У меня есть доверенность на расследование от родителей погибшего. Сами они живут в Чилтерне.

– И они поручили вам это дело?

Я в нерешительности замялся:

– Ну, через третьи руки.

– Вы же больше не беретесь за такую работу. Это может оказаться слишком опасно.

– На этот раз я решил сделать исключение.

– У вас встревоженный вид, – в своей прямолинейной манере заявил мой помощник.

– Пожалуйста, давай не будем это обсуждать, – ответил я с некоторым раздражением. – Тут есть некоторые аспекты, которые я не должен разглашать.

Барак нахмурился. Раньше я никогда ничего не утаивал от него.

– Что ж, вам виднее, – сказал он тоже с ноткой раздражения.

Джордж между тем оставил отца и сделал два неуверенных шажка ко мне. Я поднял мальчика и с опозданием понял, что своими пухлыми ручонками, измазанными раздавленным горохом, он схватил меня за рубашку.

– Ай-ай-ай! – воскликнул Джек. – Извините, пожалуйста. За этим проказником нужен глаз да глаз.

Тамазин принесла тарелку с хлебом и сыром и пару сморщенных яблок.

– Прошлогодние, – пояснила она, – но хорошо сохранились. – Увидев мою перепачканную рубашку, Тамми забрала у меня Джорджа и посадила его на пол. – Где твоя голова, Джек? – упрекнула она мужа. – Это ведь ты дал ему горошину, а? Он же мог подавиться.

– Как видишь, Джорджи не стал ее пробовать, – возразил Барак. – А на прошлой неделе, – сообщил он мне, – этот дурачок пытался съесть слизняка в саду – и хоть бы что.

– Фу! Дай его сюда. – Тамазин наклонилась к сыну и взяла малыша на руки, а он озадаченно посмотрел на нее. – Ты сам как ребенок, вечно находишь на свою голову неприятности.

– Извини. Да, в наше время лучше проявлять осмотрительность. – Ее супруг многозначительно посмотрел на меня.

– Если это возможно, – ответил я. – Если возможно.

Я заехал домой сменить рубашку, прежде чем отправиться в Линкольнс-Инн. На кухне стояла Джозефина в платье, какого я еще на ней не видел, – из хорошей шерсти, фиолетового цвета, с длинным белым воротничком. Агнесса, опустившись рядом с девушкой на колени, подкалывала подол булавками. Когда я вошел, обе встали и сделали книксен.

– Как вам нравится новое платье, сэр? – спросила миссис Броккет. – Джозефина специально купила его для завтрашнего свидания, а я помогала ей выбрать.

Молодая служанка, как всегда, покраснела. Платье шло ей чрезвычайно. Впрочем, я не мог удержаться от мысли, каким бледным и даже вылинявшим смотрелся этот цвет по сравнению с невероятно яркими красками, которые повсюду встречались в Уайтхолле. Но большинство простых людей могли позволить себе лишь такие одежды.

– Ты прекрасно выглядишь, Джозефина, – сказал я. – Мастер Браун наверняка будет впечатлен.

– Спасибо, сэр. Посмотрите, у меня и туфли новые.

Девушка чуть приподняла платье, чтобы показать квадратные белые туфли из хорошей кожи.

– Просто загляденье, – улыбнулся я.

– А платье из лучшей кендальской шерсти, – сообщила Агнесса. – Оно не сносится много лет.

– Куда вы пойдете гулять? – спросил я.

– В Линкольнс-Инн-филдс. Надеюсь, сегодня погода опять будет хорошей, – ответила Джозефина.

– Небо вроде безоблачное. Но я очень спешу. Агнесса, мне нужна чистая рубашка. – Я распахнул свой камзол, показывая следы маленьких ручек, и пояснил: – Мой крестник набедокурил.