– Тут и правда очень красиво, – любуясь пейзажем, Люда приподнялась на сидении – так не терпелось осмотреть этот прелестный сад, надежно припрятанный в глубине леса. Впрочем, может быть, она всего лишь хотела отвлечься… Только внутренняя дрожь все-таки явно давала о себе знать, и где-то в фоне, как назойливая оса, без конца жужжала мысль, что она уже прошла точку невозврата и что одной ей отсюда ни за что не выбраться. Словно в подтверждение этих мыслей, за их спинами снова заскрежетали и со стуком сдвинулись тяжеловесные ворота. Люда невольно оглянулась через плечо и тут же наткнулась на непроницаемую улыбку своего спутника, который, казалось, ведал обо всех ее страхах и просто упивался ими.

– Смотри, – он кивнул куда-то в сторону, и Люда, проследив за его взглядом, увидела вдалеке между деревьев здоровый выложенный беленым камнем двухэтажный дом с многоуровневыми мансардными крышами, с огромной верандой под навесом, покоящимся на белых колоннах, и с небольшими башенками, украшенными узкими, как бойницы, окошками. Будто маленький средневековый замок, он раскинулся на большой благоухающей многочисленными клумбами поляне, освещенной косыми лучами заходящего солнца. Люда невольно приоткрыла рот от восхищения – настолько впечатляющей была представшая перед ней картина.

– Насколько я знаю, этот дом раньше принадлежал какому-то писателю, – пояснил Саша, видя ее восторг. – Он специально строил его вдали от другого жилья, чтобы уединиться от мира… Ну, а потом писатель умер, а дом оказался не нужен его наследникам. Они его продали, и новый хозяин сдает его всем желающим…

– Как-то это грустно…

– Почему же?

– Не знаю… это грустно, когда то, что осталось после родителей, не нужно их детям…

– Разве тебе дорого то, что накопил твой отец?

– Я… не знаю… Мы с ним не очень близки…

– Видишь… Это многое объясняет. Люди как правило одиноки.

– Но это ведь не правильно…

– Возможно… но чтобы не сойти с ума от одиночества, они придумали секс, алкоголь, наркотики и рок-н-ролл…

Их автомобиль уже подкатил к центральному входу, но не остановился, а повернул на дорожку, огибающую дом справа. Там, под тенью деревянного навеса, почти сплошь увитого клематисами, Саша притормозил и заглушил двигатель. Оба почему-то застыли на полминуты, не глядя друг на друга и словно не решаясь сделать следующий шаг.

– Выходи, – наконец холодно скомандовал он, открыл дверь и первым вышел на улицу.

– Черт… – неслышно прошептала Люда себе под нос, попыталась вздохнуть поглубже, но у нее совсем не получилось. Дурацкий корсет душил и больно впивался в тело. Она зачем-то оправила растрепавшиеся воланы юбки и провела пальцами по волосам. Руки трусливо дрожали и плохо слушались. Сама не своя, она еле заставила себя выйти наружу, захлопнула дверь и на всякий случай оперлась ладонью о стекло, чтобы не потерять равновесие.

Саша, не торопясь, обошел машину, весь такой до опьянения элегантный, наглый и уверенный в себе. Оказавшись рядом, он заставил ее слегка отступить и упереться спиной в дверцу автомобиля. Люда приоткрыла было рот, чтобы что-то сказать, но ни разум, ни губы не пожелали ей подчиниться. Она нервно сглотнула и замерла в томительном ожидании, чувствуя, как ветерок, пропитанный ароматом садовых цветов, колышет ее юбку и волосы. А еще жар его тела накрыл ее с головой, только почему-то не согрел, а вызвал озноб. Мужчина слегка приподнял за подбородок ее лицо, провел большим пальцем по пухлой нижней губке и медленно склонился к ее ушку.

– Хочу выебать тебя прямо сейчас… здесь… на капоте этой машины… Ведь за дорогие подарки хорошие девочки должны платить по счетам… – в его хрипловатом голосе звучала неприкрытая издевка.