И снова эта щемящая жалость. Немного раздражало настроение нашего разговора.

— Насть, не надо. Ты говоришь так, как будто все счастье заключено в браке.

— А разве нет?

Я не сдержался, засмеялся. Повернулся в ее сторону и обхватил ее за затылок, привлекая к себе и целомудренно целуя в макушку. Ну до чего же наивная! Как можно оставаться такой светлой в тридцать лет?! Она как оранжерейный цветок, который надо прятать от всей грязи мира. И мне самому лично хочется ее защитить.

Я отпустил ее и тронул машину места, когда загорелся зеленый свет на светофоре.

— Нет. Я искренне считаю, что сходиться нужно тогда, когда жизни своей помыслить без другого человека не можешь. Выворачивает наизнанку от одной мысли, что родной человек не рядом.

Настя понимающе молчала. Молчание не тяготило и не раздражало. Мне было приятно помолчать. Каждый из нас был погружен в свои мысли. На следующий день у нас вышел разговор о Варе.

Эта тема задевала меня куда сильнее бросившей меня жены. За Варю до сих сердце болело. Каждый раз переваривая внутри себя страдания дочери, мне хотелось этот неидеальный мир перестроить на идеальный, чтобы моя малышка не боялась в нем жить.

— Мне кажется, она слишком беззащитна, — поделился я, закончив историю неудачной влюбленности Варьки. — Я слишком опекал ее. Я не мог совмещать бизнес и подрастающую дочь, поэтому каждая минута у Вари была расписана: музыкальная школа, изо, хореография. Бассейн, абонемент в театр, в выходные в филармонию. Она очень способная девочка, но очень ранимая.

Настя молчала. В этот раз смотрела перед собой, а не на меня.

— С тем парнем она сошлась в институте. Поступила на дизайнера. Оказалась в среде таких же утонченных натур, как она сама. Я тогда так думал. С головой окунулась в студенческую жизнь, я не сразу понял, что ее лихорадочный блеск глаз совсем не от учебы… И не от новых впечатлений.

— А что дальше?

— Бесчисленные попытки суицида, Насть. Не дай бог это вновь пережить. Не хочу вспоминать. В тот момент я клял себя на чем свет стоит. Мне хотелось весь этот чертов мир стереть в порошок. Нашел того парня. Он оказался обычным молодым обсосом, который трахал все, что к нему налипало.

Я поморщился и в очередной раз пожалел, что бросил курить. Во рту ощущал горечь от воспоминаний. Настя словно поняла мое состояние, взяла с заднего сиденья бутылку с водой, открутила крышку и подала мне.

Продолжать разговор не хотелось, поэтому мы какое-то время молчали. Настя осторожно, словно боялась меня задеть вопросом, спросила:

— Ты не заставил его на ней жениться?

— Зачем?

— Ну… потому что она любила его.

— А он — нет. И что это была бы за семья? А что дальше было бы с Варькой? Нет, Насть. Брак — это не выход.

— И как она теперь?

— Варя? — уточнил я, мельком посмотрев на свою пассажирку.

Настя кивнула и, видимо, машинально положила мне руку на бедро. Наверное, в успокаивающем жесте, но, сука, меня аж подбросило!

Накрыл ее руку своей и чуть сжал, сдвигая ниже, чтобы она не почувствовала каменную эрекцию. Еще бы пережить ощущение нехватки воздуха от ее прикосновения.

— Как…

Голос выдал низкой хрипотцой. Облизнул губы. Вздох и тут же поспешный выдох.

— Мне пришлось там все бросить и уехать сюда. Полностью сжечь мосты, чтобы дать Варьке начать жить заново.

Настя участливо сжала бедро, впиваясь тонкими пальчиками в джинсы. Я еще раз облизал пересохшие в момент губы, еле сдерживаясь от желания ее поцеловать. Дружески, разумеется.

Отвернулся, чтобы не совершить непоправимой ошибки. Не хотелось бы терять ее расположение.