Вторая я разглядывала себя с головы до пят. Мялась на каблуках, одергивала платье и морщилась, чувствуя себя явно не вполне уютно. Я же просто таращилась на нее и не представляла, что делать, куда бежать, к кому обратиться за помощью.

Ощупала свою широкую, твердую грудь без женственных бугорков. Осмотрела мощные ручища. Потрогала короткие, топорщившиеся волосы и завыла.

Я стала Дамианом Рейнфридом! Наглым, невоспитанным безликим магистром!

— Так! — рявкнул он в моем теле и прочистил горло, стараясь придать голосу больше твердости. Увы, мой нежный, тонкий голосок, чудесно тянущий ноты в песнях, был не пригоден для ругательств и грубостей. — Не ной!

Было трудно сдержаться, чувствуя себя огромным, неповоротливым бугаем, хоть и с заметно ощутимой физической силой в мышцах.

— Мы сейчас вернемся и все исправим!

— Куда вернемся?! — всхлипнула я, грязным рукавом пиджака размазывая слезы по щетинистым щекам.

Отвратительно быть мужиком. Хотелось есть, спать, в туалет и кое-чего взрослого. И все это одновременно! Я напоминала себе животное, ведомое голыми инстинктами. В голове творился хаос. Знала, что нужно срочно заблокировать вход в катакомбы, но не могла вспомнить ни одного заклинания.

— О, детка, а ты и правда не доска, — усмехнулся Дамиан, щупая мою грудь.

— Верни мне мое тело! — рявкнула я, топнув ногой.

От душащей меня истерики совсем забыла, что повернуть все вспять куда сложнее, чем подцепить проклятие. Оборотные зелья в аптеках не продаются.

— Да я рад бы, но не могу. Не я же нас поменял. — Дамиан повертелся вокруг, приподнял платье, отодвинул край горловины и хитро улыбнулся уголком рта: — А я сходил бы искупался для начала или переоделся...

— Только посмей, мерзавец! — возмутилась я, пригрозив ему пальцем-сосиской. — Я тебя прибью!

— Ну и ходить тогда твоему телу немытым! Не переживай ты так, я ничего лишнего с ним делать не буду...

Я лихорадочно сглотнула, глядя, с каким аппетитом он ощупывает мои изгибы.

— Что-то мне подсказывает, — прошептала хрипло, — рамки дозволенного в этом «ничего лишнем» у нас с тобой несколько отличаются…

— Окей! Что ты предлагаешь?

— Я сама тебя… себя искупаю!

Дамиан задумчиво хмыкнул:

— Договорились. Только заткнись или хотя бы перестань верещать.

Я резко схватила его за руку и дернула, заставив его втянуть воздух сквозь зубы.

— Ой, прости! — шмыгнула я носом, осторожно отпуская свое хрупкое запястье, которое едва не раздавила этой клешней. — Прости, пожалуйста! Сильно больно?

Он потер руку и обвел меня взглядом.

— А я ничего такой. Только сопли подотри. Не порть мою репутацию. Я же все-таки не размазня. — Поведя плечами, Дамиан обернулся и произнес: — Странное ощущение. Будто по спине что-то скребет. Не посмотришь? Может, таракашка какая-нибудь под платье заползла…

— Таракашка? — ахнула я, попятившись.

Запнулась о ступеньку и шлепнулась на задницу. Захныкала пуще прежнего. Подобрала в свои объятия ноги и, уткнувшись лбом в колени, заревела. От этого проклятия не было избавления. Вернуть все на свои места мог только тот, кто наложил его. То есть — Тихий Морок. А с ним непросто договориться. Мы должны что-то предложить взамен. Что же он попросит? Очевидно, не плейстейшн. Он хочет на свободу. Значит, его цена будет высока.

— Ого! — радостно взвизгнул Дамиан моим голосом. — Глянь, че могу!

Я приподняла лицо и увидела, как он манипуляциями рук на расстоянии запирает входную дверь и покрывает ее слоем магической паутины. Липче клея во всем мире не найти. Он, конечно, не вечный. Но с неделю продержится. И к тому времени желательно придумать, как снова заточить шаловливого призрака в расселине.