Люди ходили, бегали и медленно, бочком, тащили свои чемоданы и сумки по перрону. Основной поток двигался в сторону вокзала, рассекаемый опоздавшими к прибытию встречающими и алчными до приезжих кошельков носильщиками с здоровенными громыхающими тележками. 

Васю, песчинкой, попавшей в прибой, мигом подхватило и унесло вперед, к башенкам Казанского вокзала.

«Одна, никого нет, — она шла, стараясь держать общий темп, — что же мне делать?»

По щеке потекла крошечная слезинка и сразу же высохла в потоках вырвавшегося из метро горячего воздуха.

Людской поток донес Васю до громады вокзала и разбился о его плотную серую стену. 

Большую часть людей засасывала лестница, ведущая в метро. Кто-то направился налево, к выходу на парковку, по дороге объясняя таксисту, куда тому подъехать. 

Она подошла к зданию вокзала вплотную: перед ней были входы и выходы, сновали люди, заходя внутрь и выходя на перрон. Несколько лестниц уходили под землю вообще без каких-то указателей. 

«Куда теперь?»

Вася выросла в обществе телевизора и компьютера. 

Сюжетов, где маленькие девочки попадают в большие неприятности в мегаполисе, она видела достаточно. С ужасом она шарахнулась и от носильщика, предложившего довезти ее багаж до машины, и от общительного таксиста на выходе с платформы.

Идти ей было некуда и потому девочка направилась по самому непопулярному у приезжающих направлению — внутрь главного здания. 

Очень хотелось забиться в уголок, подальше от шума толпы, в место без людей, без странных запахов, без звуков отъезжающих поездов.

Возможно, такое место на вокзале и было, но Василиса его с ходу не увидела. Пораженная высотой стен и яркой узорчатой росписью потолка, Вася застыла в дверях. 

— Давай проходи, — грубо ткнули ее в спину, — чего встала!

Вася смутилась и дернулась вперед, освобождая дорогу толстой тетеньке с злым усталым лицом, тремя большими чемоданами и маленькой девочкой, порывавшейся убежать смотреть на «вон того дядю с белыми глазами».

«Какая же я деревня!» — подумала она и застыдилась своей провинциальности рядом с этой деловой и хорошо одетой тетенькой.

Побродив по полупустому вокзалу, Вася нашла самую, на свой взгляд, недорогую кафешку, торгующую масляными чебуреками, и, набравшись смелости, попросила зарядить телефон. 

— У нас тут не Старбакс! — ответила ей краснощекая девица, откровенно насмехаясь над девчонкой, — покупать что-то будешь? Если нет, давай, шуруй отседа.

Вася, жизнь прожившая в деревне, где все были друг другу, если не родственники, то знакомые с детства люди, остолбенела от такой грубости. В голове сгустился туман. Стало очень обидно. Ведь она же ничего ей не сделала? Почему она так?

На ватных ногах девочка прошла вдоль ларьков со всякой всячиной, завернула за угол. Прислонилась к стене — поняла, что ноги перестают слушаться. Закрыла лицо руками, чтобы никто не видел, и расплакалась. 

Вася старалась всхлипывать тихо, быть незаметной. 

«А то увидят… Вдруг вообще с вокзала выгонят?»

Девочка плакала и сползала по стене до тех пор, пока не свернулась комочком почти на полу. 

— Эй, что-то случилось? — рядом с ней присел парень в коричневом фартуке. 

Оказалось, он работает в кафе, около которого Вася забилась в уголок. Увидел через служебное окошко, вышел, принес стакан воды. Отказался уходить, пока девочка не успокоится:

— Учти! Еще немного, и меня оштрафуют! Если не вернусь... А я не вернусь, пока ты не допьешь воду!

Этот простой шантаж подействовал. Вася в два глотка осушила стакан и даже согласилась пойти с ним в кафе.