И папа то ли повелся на наши уговоры, то ли желание быть с мамой перевесило, но в итоге он подал рапорт о переводе. Уедет сразу после Алискиного выпускного вместе с мамой, которая, конечно же, не пропустит столь знаменательного события в жизни младшей дочери и взяла под это дело маленький отпуск.

*

В универ сегодня стараюсь приехать пораньше, надеясь успеть выслушать рассказ Аглаи о поездке в Кёльн и про сам концерт.

- Шереметева, это было годно!

- Всего лишь годно?! - фыркаю разочарованно - я ожидала большего восторга.

- Ну ладно - бомбически, офигенно, очешуенно, улётно, кайфово! Так норм эпитеты?

- Так норм, - киваю одобрительно. - А что Джаред?

- А что Джаред? - повторяет она, но с вопросительным ударением не на Джареде, а на местоимении.

- Ну… как он тебе вживую? Ждала ли ты его у выхода, получила ли автограф?

- Шереметева, ты в себе ли? - Аглая смотрит с сомнением и опаской, будто я буйная помешанная. - Мне сколько лет? Времена, когда я мечтала об автографе любимого певца, давно прошли.

- А они были? - удивляюсь я, потому что про автограф спросила чисто постебаться - не могла себе представить Степанкову гоняющейся за чьей-то каракулей на фотке.

- Были, лет с десяти до тринадцати я млела от прекрасно печальных глаз Ника Джонаса. Вот приедь он тогда в Москву или я окажись где в Европах или Америках, точно караулила бы где-нибудь у гостиницы, как все эти безумные фанатки.

- А я и думала, что ты безумная, - признаюсь с улыбкой.

- А я безумная, и одержимая. Вот как ты своим Никитой. Исключение в том, что меня в Джареде интересует не человек, а музыка.

- Ты считаешь меня одержимой?! - окончание ее речи я не дослушиваю.

- Конечно, - отвечает спокойно. - Все мы чем-то одержимы. Или кем-то. Кто-то едой, кто-то курением, кто-то ребенком. Я - "Марсами", а ты Никитой. Ой, да перестань сползать в прострацию. Я не сказала, что это плохо. Одержимость разная бывает, от маниакальной до божественной. Твоя где-то посередине. Да и объект очень даже достойный.

- Утешила, - я усмехаюсь и закапываюсь в свой рюкзак - продолжать разговор мне резко расхотелось.

*

- Ну так что, пойдешь со мной на встречу? - спрашивает Никита, останавливаясь, как обычно, на гостевой парковке за домом, между машинами жильцов, пожалевших денег на покупку места в подземном паркинге.

- Давай, я до завтра подумаю? - уклоняюсь я от немедленного ответа.

- Думай, конечно. Только если откажешься, потом не говори, что я тебя с собой не беру или провожу время с друзьями вместо того, чтобы быть с тобой.

- Ух ты, запомнил! - округляю я глаза. - И года не прошло.

- Не ёрничай. Я помню все, что мне  надо помнить.

- Приятно слышать, что все, что связано со мной, тебе помнить не надо. Очень удобно, что фильтр твоей памяти настроен исключительно на меня.

- Да, я не помню в подробностях каждую незначительную мелочь, и не могу наизусть цитировать все наши диалоги, но не считал и не считаю это недостатком. Встроенная самоочистка кэша от мусора - неплохая такая фича. И не надо сверкать глазами. Под мусором я не имел в виду тебя или то, что ты мне говоришь.

- Ну, конечно, - бурчу себе под нос.

- Ты хочешь снова поспорить? - вскидывает он густую бровь.

- Как будто в этом есть смысл, - все так же бурчу я, только громче.

Честно говоря, я и сама не знаю и не смогу ответить, спроси у меня кто-нибудь, чего это вдруг во мне сработал тумблер, отвечающий за желание поскандалить, и почему я не спускаю ситуацию на тормозах. Обычно я предпочитаю не накалять обстановку. Из таких разговоров я никогда не выхожу победительницей, скорее, наоборот, а Никита уже завтра всё забудет - или сделает вид, что забыл.