— Вот именно! А вдруг! — и не слушая никаких возражений, двинулся к двери, мне только и оставалось, что на своих каблуках ковылять за ним, проклиная упёртого Лёшку.

Взглядом велел открывать подъездную дверь, на что я упрямо скрестила руки на груди и, громко хмыкнув, отвернулась в сторону.

— Как маленькая, ей-богу, — фыркнул он.

— Вот кто бы говорил! — всё же отреагировала, наблюдая за тем, как он нарочито медленно тыкал в кнопки домофона.

Оставалось  только молиться, чтобы он ошибся с номером квартиры, либо чтобы с моими наверху случился неожиданный приступ глухоты, и они бы просто не заметили сигнала, но нет, после первого же “трунь” из динамика раздалось Женкино “кто?”.

— В наличии имеется один строптивый кандидат наук. Заказывали? — весело сообщил Алексей дочери.

Женечка немного подвисла, а потом вполне весело хохотнула:

— Давайте двух,  — и без лишних вопросов отворила нам дверь.

В подъезде со мной случился приступ кретинизма, и пока Лёшка, по-джентельменски придержавший для меня входную дверь, сам заходил внутрь, я решила, что было бы неплохо первой залететь в квартиру, перекрыв всякий доступ Орлова на свою территорию. И быстренько засеменила по ступенькам, совершенно не учтя, что при желании один Лёшкин шаг будет равен трём моим. Поэтому когда всё же обожратая я (привет каждому третьему пункту меню!) таки взлетела на свой четвёртый этаж, ощущая себя как минимум участником марафона, задыхаясь и хватаясь за бок, почти с ненавистью смотрела  на этого гада, который мало того что даже не запыхался, но и шёл за мной весь путь практически по пятам. Поклялась себе завтра же записаться в спортзал, и пофиг мне на все мои обстоятельства, включая то, что уже через несколько месяцев, несмотря на все мои старания, буду походить на колобка в лосинах, пытающегося взять штурмом беговую дорожку.

У квартиры обменялись выразительными взглядами, я и сама не понимала, чего так взбеленилась. Но инстинкт самосохранения буквально орал мне держать Лёшку на расстоянии. Раз не понял с первого раза, то и… пусть не понимает дальше. В общем, испугалась не на шутку. А может быть, и не испугалась, а элементарно… обиделась и оскорбилась, что он не понял всё то, что  хотела сказать ему. Я, может быть, четырнадцать лет к этому дню готовилась, а он… а он, тормоз проклятый, пусть валит… домой и думает дальше, что я шучу. А вообще, у меня и с шутками всё в порядке! Я, если надо, и анекдот рассказать могу…

Взгляд мой вконец стал безумным, из-за чего Алексей Игоревич даже губы трубочкой вытянул, обречённо протянув:

—У-у-у-у, как всё сложно. Алабама, выдохни, у тебя сейчас пар из ушей повалит.

И да, я бы его прибила, потому что даже вычисление элементарных интегралов, которое спасало меня всегда, уже не сдерживало растрёпанную нервную систему, если бы дверь нашей квартиры в этот самый момент не распахнулась, явив миру Женечку с остриженными кончиками, настолько остриженными, что позабыв обо всём на свете, я уставилась на дочь, буквально уронив челюсть. Зато Женька так и сияла, проведя по своим волосам, которые теперь и до каре не до тягивали. Впрочем, это ещё были цветочки, ибо за спиной у старшей сестры вдруг материализовалась “моя младшая кровиночка” с розовой шевелюрой. 

— Сюрприз, — завопила радостная Таська, а я из последних сил вдруг заглянула за дверь, проверяя номер квартиры. 

К сожалению, он был наш.

***

Я простонала, откинув в сторону влажное полотенце, которое с жарким энтузиазмом Алка водрузила мне на лоб в виде компресса.

— Альбина, ну что ты как маленькая?! — возмутилась подруга, перехватив мою руку, когда я попыталась запульнуть вышеупомянутое полотенце в неё. Но из положения “лёжа на кровати” и с моей грацией картошки это было сделать сложно, в итоге оно полетело вверх, после чего шлёпнулось на спинку кровати. — Вознесенская, соберись! Ну ты же умная женщина! Иначе я сейчас найду твоё кандидатское удостоверение и сожгу его.