– Вот, государь, кролик. Господин маркиз де Карабас (таким образом вздумалось Коту украсить имя своего хозяина) поручил мне поднести вам этого кролика в подарок.

– Скажи своему барину, – ответил король, – что я благодарю его и очень доволен.

В другой раз Кот запрятался в пшеницу, опять-таки со своим мешком, и когда туда зашли две куропатки – задёрнул верёвочки и взял обеих.

Потом он их отнёс к королю так же, как кролика. Король благосклонно принял куропаток и приказал дать Коту на чай.

Таким образом Кот два или три месяца сряду носил королю дичину от имени своего хозяина».

Слова знакомые, не правда ли? А вот эти?

«Ваше королевское высочество!

Никто не сочтёт странным, что ребёнку приятно было сочинять сказки, составившие это собрание, но удивление вызовет то, что он возымел дерзость преподнести их вам. Однако, ваше королевское высочество, какова бы ни была несоразмерность между простотой этих рассказов и просвещённостью вашего ума, если со вниманием рассмотреть эти сказки, то станет видно, что я не столь достоин порицания, как это может показаться поначалу. Все они полны смысла весьма разумного и раскрывающегося в степени большей или меньшей, смотря по тому, насколько в него вникают читающие. К тому же, поскольку ничто так не отличает истинную широту ума, как его способность подниматься до предметов наиболее великих и в то же время снисходить до самых малых, никого не поразит, что та же принцесса, которой и по характеру своему, и по воспитанию столь близко и привычно всё самое возвышенное, соблаговолит развлечься подобными безделками…»

«Кот в сапогах», илл. Гюстава Доре

Кот поднёс дичь королю, выдав её за подарок своего хозяина – Маркиза де Карабаса. Восемнадцатилетний Пьер Дарманкур (всё-таки не совсем уже ребёнок) поднёс пять сказок (в том числе эту, про кота в сапогах) королевской племяннице, принцессе Орлеанской (своей, кстати, ровеснице). Кот приписал свои охотничьи трофеи другому. А Пьер выдал за собственное произведение сказки, автором которых, как считается, был всё-таки не совсем он. Во всяком случае, не он один.

А кто ещё? «Шарль Перро», – ответите вы. В самом деле, «Сказки матушки Гусыни» вот уже триста лет повсеместно считаются творением этого писателя. А сам он именно сказками и знаменит. Хотя в своё время…

Для начала поясним: Шарль Перро – отец Пьера Перро Дарманкура. (Сам он и придумал своему сыну такую вторую, аристократически звучащую фамилию). В 1695 году, когда происходила эта история, Шарлю исполнилось 67 лет. По тем временам немало.

Но прежде, чем говорить о Шарле Перро – немного о времени, в которое он жил.

Это была эпоха короля Людовика XIV – четырнадцатого из восемнадцати королей с таким именем, и самого знаменитого. Он прожил семьдесят семь лет, а на престол взошёл пятилетним мальчиком. Он пережил своего единственного законного сына и двух внуков. Несколько поколений подданных успело смениться за годы его правления.

Людовик XIV, гравюра XVII в.

Людовика называли «Король Солнце». Хотя, пожалуй, у людей, давших ему это прозвище, было странное представление о солнце. Едва ли оно похоже на мужчину среднего роста с высокомерным и брюзгливым выражением лица. (Под старость король стал просто уродлив. Особенно на парадных портретах, где он стоит в особенных, вымученно-величественных позах).

Русские послы, которых он принимал, писали домой, что Людовик «смердит, яко дикий зверь». Трудно сказать, был это природный запах (мылись люди в то время нечасто) или слишком сильный, непривычный московитам аромат духов. (Во всяком случае, никто из подданных Людовика на французском языке написать подобное не осмелился бы).