Вик все еще приходит в себя и внаглую дрыхнет прямо на лавочке.

Наконец, впереди маячит знакомый силуэт. А рядом еще один.

— Слышь, Белоснежка, просыпайся, — я толкаю Игнатова в плечо. — Дуэлянты наши подгребают.

— Не могли попозже заявиться, — ворчит друг, растирая лицо руками.

Киреев идет так, словно он уже все выиграл. Идиот. Кто ж так палится-то? Ну, подогнал ты себе крапленые карты, так не торгуй этим с самого начала. Ой, дурак.

— Ну, привет, — говорит Андрей, подходя ближе. Илюха, его вечный кореш, только кивает и, в отличие от друга, смотрит сосредоточенно.

— Нукать на конюшне будешь, — скалится Вик. И я осаживаю его, кладя ладонь на плечо. Вот только проснулся, а уже начинает. Давняя нелюбовь у этих двоих. И ведь понятно откуда ноги растут — что один, что второй пару лет назад отличились, когда сцепились на одной из вечеринок. С тех пор Игнатов готов загнобить Андрея за любой косяк.

— Ты-то чего приперся? — борзеет Киреев. — Или что, свидетелем типа будешь?

— Давай по условиям лучше забьемся, — предлагаю я, подозревая, что сейчас дойдет уже до драки. А мне еще домой охота попасть и отоспаться после веселой ночки.

— Срок — два месяца, — диктует Андрюха.

— Лады.

— Девчонку я выберу сам. Чтоб без твоих этих бешеных фанаток, — продолжает чеканить мой недосоперник.

Вик кривится, но под моим взглядом осекается и делает лицо кирпичом. Не хватало еще, чтобы Киреев прошарил, что мы в теме.

— А что, думаешь, если не фанатка, то даст тебе первому? — ухмыляюсь.

— Я в себе уверен, Карельский.

Звучит, конечно, забавно. Нет, может, он и правда уломал бы мышь, если бы у меня не было интереса перебить его, но раз уж мы тут вроде как соревнуемся…

— Время покажет. Кого выбрал?

— Погоди. Третье условие — не только переспать с доказательствами, но и на вечеринке она должна при всех признаться в любви.

— Столько сложностей, — я фыркаю. — Сам-то потянешь?

— А ты? — вскидывается Киреев. — Ты же только на разовый перепих способен. А тут так не выйдет.

— Чего это не выйдет? — не к месту вмешивается Игнатов. Зыркаю в его сторону, но друга уже несет. — Как войдет, так и…

— Вик! — Он затыкается, но по-прежнему злится.

— Ты зря бесишься, что кому-то нравится просто разок-другой со мной. Душный ты, Киреев.

Он злится, вижу, как заводится, но пока еще держит контроль.

— Посмотрим, как ты запоешь, когда узнаешь, кого я выбрал.

— Ну и?

— Селезнева. Новенькая. Со второго курса.

— Думаешь, она особенная? — ухмыляюсь я. — Все они одинаковые, Андрюх. Ты бы вместо того, чтобы беситься из-за своей Маргаритки, лучше бы сам удовольствие получал и мозг никому не сношал.

Упоминание бывшей, конечно, делает свое дело — Киреев окончательно звереет. В его исполнении выглядит это довольно комично. Потому что в открытый конфликт он никогда не лезет. Папаша у него проректор, и этот придурок боится за свою репутацию. Казанова чертов.

— Особенная или нет — узнаем. Да только хрен ты выиграешь. Ни одного условия не выполнишь.

— Выиграю, — довольно спокойно парирую. — И пересплю с этой Селезневой, и в любви она мне признается. Могу даже быстрее, зачем тянуть так долго?

— Так ты забыл про еще условие, — ехидно выдает Киреев. — Пока идет спор, никаких левых баб.

Вот тут забрало падает у меня. И теперь уже Игнатов удерживает меня на месте.

— Ты совсем окосел? Не было такого!

— Ну, если ты зассал и не уверен в том, что продержишься, — елейным тоном выдает Андрей. — Или, может, запамятовал, как сам выдал, что можешь пару месяцев без секса, лишь бы утереть мне нос.

Перевожу взгляд на Илюху Морозова, который стоит со скучающим видом и кивает мне.