Кант дает в качестве примера действия категорического императива следующий факт: неверно занимать деньги, потому что если бы мы все старались сделать так, то не осталось бы денег, для того чтобы занимать. Таким же образом можно показать, что воровство и убийство осуждаются категорическим императивом. Но существуют некоторые действия, которые Кант определенно расценил бы как ошибочные, но ошибочность которых не может быть показана из его принципов, как, например, самоубийство. Было бы вполне возможно для меланхолика желать, чтобы каждый покончил жизнь самоубийством. Его максима, по-видимому, действительно дает необходимый, но недостаточный критерий добродетели. Чтобы получить достаточный критерий, мы должны отвергнуть чисто формальную точку зрения Канта и принять во внимание результаты действий. Кант, однако, подчеркивает, что добродетель не зависит от преднамеренного результата действия, а только от принципа, который сам по себе является результатом. И если это допускается, то ничто более конкретное, чем его максима, невозможно.

Как видим, понятие императива у Канта соответствует модальному оператору необходимости1.

Иоганн Готлиб Фихте (1762–1814), один из самых ярких представителей немецкой классической философии, природу выводит из сознания человека. И. Г. Фихте называл систему своих взглядов наукоучением. В серии работ, начиная со статьи «О понятии наукоучения, или О так называемой философии» [Фихте, 2000], он развивал совершенно новый взгляд на действительность. Исходным пунктом философии Фихте является тезис об автономности «Я». Кант исходил из реальности человеческого сознания с его философско-мировоззренческими, познавательными установками, в которых проявляется специфика человека, осуществимость его свободы как особого типа бытия в отличие от бытия «природы», что он и делает предметом «критической философии». Тем самым создается возможность разработки онтологии нового типа, в которой «бытием» выступает сознание, духовная деятельность человека. Эта возможность реализуется в философии Фихте, который отказывается от истолкования «вещи в себе», как существующей вне и независимо от человеческого сознания. Сознание, по Фихте, должно объяснить все свое содержание из самого себя, не прибегая ни к каким внешним факторам.

Поскольку «природа», «вещь в себе», согласно Фихте, представляет собой границу деятельности сознания, на этом внешнем пределе деятельность «Я» вынуждена остановиться и обратиться к себе, стать самосознанием.

Единственной «реальностью» является лишь «Я», сознание, дух. Философия и есть учение об этой духовной субстанции, сущностью которой выступает принципиальная неограниченная свободная деятельность. «Знание есть, как сказано, существование, проявление, совершенное отображение божественной силы. Поэтому оно существует само для себя: знание становится самосознанием; и в этом самосознании оно есть для себя собственная, основывающаяся на себе сила, свобода и деятельность» [Там же, с. 138].

Наряду с общей взаимосвязью, которая выходит за рамки философии, принцип Фихте имеет и чисто теоретический источник. Фихте пришел к пониманию того, что наше осознание существования внешнего мира обусловлено осознанием своих восприятий как независимых от нашей воли и сопровождаемых «ощущением необходимости». «Откуда взялась система представлений, сопровождаемых ощущением необходимости?» – спрашивает Фихте и отвечает, что их источником является не «вещь в себе», но «действие интеллекта». «Действенным» здесь называется образование чувственного опыта «чистым» Я, которое, так же как и у Канта, подчиняется категориям. От «чистого» Я Фихте отличает «эмпирическое» Я, которое не осознает это «чистое» Я. Осознается «чистое» Я по его результатам, которые мы, однако, не осознаем. Если бы Я со своими восприятиями зависело от внешнего мира, то оно было бы подчинено миру (было бы его «акцидентом»), потому что ощущения побуждают наши желания.