В целом эпоха Петра I сделала свое дело – школа и дело воспитания все более уходят от нравоучительных традиций, свойственных для древнерусской православной педагогической культуры. Школа послепетровского времени продолжала с пренебрежением относиться к преподаванию вероучительных дисциплин. Так, например, при Анне Иоанновне в 1731 году был открыт Шляхетский корпус, выпускавший офицеров. Из его первого устава видно, что преподавание основ веры не было включено в программу обучения. Второй устав, 1766 года, называет в числе предметов «священную историю». В 1784 году в Шляхетском корпусе Закон Божий не преподавался [см. 88, с. 129].

Неслучайно поэтому, что одной из обсуждаемых педагогических проблем при Елизавете Петровне стала проблема того, что в русских семействах не заботятся давать детям христианское воспитание. В 1743 году был издан приказ, которым повелевалось «дворянам и вольным людям обучать детей своих прежде всего русским книгам, букварю и катехизису и упражнять их в чтении церковных книг, дабы, узнав чрез это христианскую должность и догматы православной веры, могли право поступать и охранять себя от иноверных развратников». В 1755 году при Елизавете был основан Московский университет с двумя гимназиями, в программу которых были включены «богословские науки», учебный план которых составлял Святейший Синод. Студенты и учащиеся гимназий должны были по праздничным дням посещать университетский храм и там после Божественной литургии выслушивать поучения катехизического характера [см. 88, с. 129].

Однако сближение с Западной Европой, начатое еще Петром, привело к тому, что многие желали обучать детей иностранным языкам и всяким наукам и выписывали иностранных учителей. Большинство из них представляли собой «отребье французского и немецкого общества» [134]. Во времена Елизаветы их начали привлекать к испытанию в Академии наук, вследствие чего многие бежали. Чему они учили? В контракте, заключенном гр. Александром Головиным в Петербурге 18 июня 1726 года с Генрихом Жаком Пираром, сказано: обучение французскому языку и хорошим манерам. Интересно одно из обязательств графа: «Ежедневно он [Жак Пирар] будет получать 2 кружки пива и еженедельно бутылку водки».

Итак, с эпохи Петра I исчезает педагогическое единство в образовательном пространстве нашей страны, образование делается сословным. Единое церковное образование, типичное для предшествующих лет, превращается в многообразное профессионально-практическое. Единый образовательный тип разбился на два типа: церковный и светский. Профессиональные духовные школы еще во многом походили на прежние церковные школы. В светских школах на первое место выдвигается предмет математика и такие науки, как навигацкая, инженерная, артиллерийская, что, конечно, было связано с увлечениями Петра, а также изучение языков и искусств.

Если Петр I больше думал о практически полезных знаниях, то Екатерина II – о просвещении общечеловеческом, что на языке того времени значило просвещение французское. В период царствования императрицы Екатерины II происходит активное восприятие элитой воззрений философов эпохи Просвещения – Дидро, Вольтера, Руссо. Одной из ведущих идей данного философского направления была идея абсолютной свободы, которая стала основой критики важнейших общественных начал – семьи, церкви, государства. Эту идею свободного воспитания, воспитания в изоляции от общества, с тем чтобы предохранить от недостатков последнего, активно пытался претворять в жизнь Иван Иванович Бецкой (1704–1795), общественный деятель и педагог, впервые приехавший в Россию в 58 лет. Его педагогические взгляды сформировались под влиянием идей Джона Локка и французских просветителей. Бецкой приходит к мысли перенести их воззрения на русскую почву: составить из малолетних детей особый мир, устранив от них всякое влияние семьи и общества, воспитать из них так называемую новую породу отцов и матерей. С этой целью Бецкой предложил организовывать школы-интернаты для детей 6–18 лет, во время обучения в которых дети не должны были иметь никаких связей с семьей. Это необходимо было затем, чтобы воспитывать детей по новому образцу, вне связи с традицией, с прошлым. Само же воспитание, по мысли Бецкого, должно было происходить так, чтобы вселять в детей страх Божий, приучать к трудолюбию, научить пристойному поведению, учтивости, благопристойности, соболезнованию о бедных. То есть, имея в виду воспитательные цели и идеалы православной педагогической культуры, Бецкой игнорирует важнейший ее воспитательный институт – семью, не задумываясь о том, что в самом раннем возрасте оторванные от семейств дети не смогут развить в себе святых чувств семейной любви к родителям, сделаются холодными. Не соприкасаясь с обществом, они останутся в неведении всех общественных условий жизни. Бецкой забывал, что детям рано или поздно придется жить в обществе, где есть и грубость, и невежество, и для борьбы с этим воспитание Бецкого не давало необходимых средств.