Рядом с лестницей стояла девушка в голубой куртке и энергично терла губкой по металлу. Время от времени останавливалась и пристально рассматривала результат, потом прикладывала губку к горлышку пузатой бутылки и снова терла.
Холодный ветер трепал светлые волосы, собранные в конский хвост, но лаборантке Нехлюдова было жарко – она, остановившись на секунду, смахнула пот со лба рукавом куртки.
- Смотри на нее, - усмехнулся Хакимов, облокачиваясь на подоконник. – Сейчас всю ржавчину сотрет. А я, дурак, не догадался.
Леонид промолчал. Перевел взгляд на стоящих в центре заасфальтированного двора людей. Дриз зябко прятал уши в поднятый воротник франтоватого пальто и что-то говорил стоящей напротив него, спиной к Скворцову, женщине, одетой во все черное и зябнущей не меньше Марка. 
«Глафира Глазунова», - подумал Леонид, рассматривая несуразную фигуру: пуховик до пят, засунутые глубоко в карманы руки, шапка с помпоном и мягкие короткие сапоги. Помпон прыгал, когда женщина кивала помощнику директора. 
«Работнички. Вся надежда на Нехлюдовских».
Юлдаш-ака уловил промелькнувшее на лице гостя недовольство. 
- Пойдем, дорогой, пообедаем. От тебя и меня здесь уже ничего не зависит. Мои юристы приедут к тебе завтра.
Леонид бросил последний взгляд на девушку в голубой куртке. Она улыбалась и махала рукой спускающемуся по лестнице технологу. Холодный ветер окрасил ее щеки. Глаза светились радостью. «Красивая».

***
- Директор и его гость уехали, - секретарь Хакимова поднялась из-за стола, когда в приемную, принеся с собой острый запах растворителя, вошли четверо: двое мужчин и две женщины. 
- Мы хотели попрощаться и поблагодарить за оказание помощи в работе, - произнес тот, что был старше. 
– Я передам Юлдашу Халиловичу, что вы заходили. К сожалению, не могу сообщить об этом прямо сейчас. Он обедает, и мне неловко беспокоить его. Юлдаш-ака просил накормить вас. Пожалуйста, пройдите в заводскую столовую, там уже накрыли. Это на первом этаже, вход с торца.

***
- Ты чего такая задумчивая?
Дорога назад казалась короче. Станции заправки встречались все чаще, возле одной из них Марк остановился. Размяться и выпить горячий кофе. 
- Это не ржавчина, - Глаша грела ладони о бокал. Наклонилась, вдохнула аромат. Отпила. На губах остался тонкий след белой пены кофе-латте. 
- Как, не ржавчина? – Марк запил свой черный глотком холодной воды.
- Вот так. Я посмотрю в лаборатории еще раз, но это ничего не изменит. Ржавчина – это распад, смерть, поэтому под микроскопом она тусклая, расщепленная, а то, что на панелях – гладкое и блестит. Как смола. И ржавчина никогда не сотрется растворителем.
- Но Нехлюдовский технолог сказал, что на крыше нашел подтеки ржавчины.
- Всего-то три-четыре небольших пятна, там, где вкручивали саморезы. Монтажники стружку не смахнули, вот она и дала ржавчину. На стенах же картина иная. Мелкая дисперсия.
- Если ты права, получается, достаточно протереть панели растворителем и пятна уйдут?
- Даже не растворителем. Я попросила у уборщицы стиральный порошок, и он тоже подействовал. Просто работать пришлось интенсивнее.
- Помыть панели и все? Пятна больше не появятся?
- Если условия, при которых они возникли, не повторятся. Ты заметил, пятна только на стенах, а на кровле их нет? Что-то в почве.
- Но почему они стали видны только сейчас, через полгода после монтажа?
- Сначала был дождь, потом ударил морозец, и то, что легло на панели еще летом, проявилось. Двор совсем недавно заасфальтировали. Я обошла здание, и увидела какие-то полуразрушенные корпуса. Сделай, пожалуйста, запрос, пусть посмотрят, что там находилось раньше?