Она не невидимка. Она женщина. 
Жаль, что разглядеть в ней эту женщину Скворцов способен, лишь залив глаза.

- Глаша, ты чего стонешь? Может опять водички принести? – техник присел на корточки и, сняв испачканные в битуме перчатки, осторожно погладил по растрепавшимся волосам.
- Спасибо, Васенька, все хорошо. Голова немного болит.
- Это все от нервов. БДСМ всегда оставляет след, если не на теле, то в душе, - вставил свои пять копеек «добрый» Олежка.
- Сафронов, прошу тебя, помолчи.

8. Глава 8. Тяжелый день

Проведя полночи в переживаниях, даже немножко всхлипнув, что, кстати, помогло уснуть, глас будильника Глаша встретила без энтузиазма. Поплелась в ванную. Едва разлепив глаза, осмотрела себя в зеркале. Похлопала губами, засунула в рот зубную щетку и энергично ею задвигала.
- Хватит играть роль Рыбы, - сказала она своему отражению. - Пора вернуть уверенную и задиристую lady in red. Ту, которая может взобраться на стол с грацией кошки, схватить босса за галстук, намотать его на руку… Не улыбайся, - стукнула она зеркальную себя по носу. - Я говорю о галстуке, а не о Скворцове. Этого господина просто так на руку не намотаешь. Но мы знаем тайное оружие, способное вскружить любую голову: красное платье, красные губы и бутылка водки. Жаль, что без последнего ингредиента оружие против босса может выстрелить холостыми.
Чашка кофе и бутерброд с сыром направили мысли в нужную сторону.
Заглянув в шкаф, погладила ладонью мягкий трикотаж красного платья и решительно перевесила в самый дальний угол.
- Сегодня не пригодишься, - сказала она платью. – Сегодня охмурять некого. И вы молчите, - Глаша обернулась к тумбочке, на которой стояла парочка «охмурителей» – флакон с духами и тюбик красной помады. Смахнула, чтобы не мозолили глаза, в ящик.
Натянула джинсы, тонкий свитер, собрала волосы в хвост, мазнула тушью по ресницам, сразу уловив «силу искусства» - взгляд стал выразительнее, чуть подправила коричневым карандашом брови. Гигиеническая помада завершила «походный» макияж.
Вгляделась в едва видные веснушки (летом они проступали ярче) и осталась довольна.
Когда выбежала из подъезда, машина Марка уже поджидала. 
- Садись рядом, - буркнул он, стоило Глаше открыть заднюю дверь. - Я тебе не таксист. Развлекать будешь, чтобы не уснул.

***
- О, Леонид Сергеевич, дорогой! Какая честь! – Юлдаш Хакимов, как истинный сын своего народа, увидев входящего в кабинет Скворцова, кинулся навстречу гостю, протягивая руки для горячего приветствия. – Как дома? Как здоровье? Как мама?
Не отпуская ладони Леонида, Юлдаш-ака – лысоватый мужчина лет пятидесяти, одетый по-простому - в джинсы и клетчатую рубашку, пуговицы которой едва сдерживали «авторитет» (так называл свой большой живот любитель плова и шашлыка), подвел гостя к креслу и уважительно, но настойчиво усадил. 
Мягкая кожа ласково приняла в свои объятия. Когда хозяин устроился с другой стороны невысокого, но массивного столика, дверь открылась, и в кабинет, устеленный от угла до угла дорогим самаркандским ковром, неслышно вплыла пэри: грация восточной женщины, бархатистая смуглая кожа, опущенные вниз глаза газели и смущенная улыбка, заставившая Леонида опомниться и отвести взгляд.
Поставив на стол чайник и пиалы, расписанные золотом, придвинув ближе к гостю орешки и халву, пэри такой же легкой походкой покинула помещение.
- Сказка, да? – довольный хозяин почтительно налил гостю чай на треть пиалы. – Из Ферганы приехала. Дальняя родственница. Только в глубинке можно найти неиспорченную девушку. Те, которые давно здесь живут, совсем своевольными стали.