И все же для Гии Олег готов был сделать исключение и закрыть глаза на его непунктуальность. Порой свободное отношение Гии к условностям было даже приятно, особенно если сравнивать со следователем Супоневым. Вот уж кто действительно педант до мозга костей! С опергруппой Гудко Николай Супонев работал не первый год, и, вопреки расхожему мнению о вечной вражде «оперов» и «следаков», их группа являлась исключением из правил. Взаимоотношения оперативной группы и следователя были не просто дружескими, а по-настоящему крепкими.

Поначалу Гудко не понимал, отчего так складывается, что все в группе уважают Супонева и безоговорочно выполняют все его требования. Он ничего не принимал на веру, каждую мелочь проверял лично. Он заставлял оперативников снова и снова выполнять одни и те же действия, повторять опросы и осмотры до умопомрачения, бессчетное количество раз вызывать одних и тех же свидетелей на беседу, организовывать круглосуточное наблюдение без видимых причин, а сам сидел себе в тепле кабинета и строчил, строчил, строчил бумажки, важно именуемые протоколами. Его дотошность могла любого свести с ума, и только после того, как подряд три дела, направленные следователем Супоневым в прокуратуру, завершились полной победой, и преступник получил сполна за свои мерзкие злодеяния, Гудко понял, что ради такого результата готов простить Супоневу все, включая его занудство.

Капитан Абрамцев, третий коллега, с которым Олег Гудко делил все тяготы и невзгоды милицейской службы, выгодно отличался от остальных сослуживцев тем, что всего в нем было в меру. Аккуратный в работе, внимательный к сослуживцам, с начальством держит золотую середину, не подхалимничает, но и на рожон не лезет. Вне службы – душа компании: сам любит повеселиться и про друзей не забывает. Он единственный из группы обзавелся семьей. С женой Татьяной нажил двоих детей, мальчика и девочку, чему коллеги немного завидовали. Олег втайне мечтал во всем походить на Абрамцева и искренне огорчился бы, если бы узнал, что коллеги считают его полной противоположностью Ивану Абрамцеву.

– Тяжелая артиллерия прибыла? – поприветствовал Олега дежурный по части, весельчак и тезка Олег Бодин. – Торопись, дружище, подполковник Семипалов три минуты как прибыл.

– Наши все здесь? – расписываясь в журнале, осведомился Гудко.

– Дангадзе задерживается, остальные на месте, – дежурный убрал журнал и, нажав кнопку, открыл «вертушку».

– Вызов ты принимал? – Гудко решил задержаться и выяснить, ради чего вызвали их опергруппу.

– Нет, сверху спустили, – Бодин понизил голос. – Говорят, на железной дороге ЧП, сам зам. нач. Главка генерал-майор Трушкин прибыл.

– Трушкин здесь? – Гудко нахмурился. Заместителя начальника Главка он видел лишь однажды, да и то на военном параде в честь Дня милиции. – Хочешь сказать, нас вызвал он?

– Похоже на то, – подтвердил Бодин и добавил: – Тебе лучше не опаздывать.

Гудко кивнул и направился к лестнице. Пролетев четыре пролета, он оказался на третьем этаже, там располагался кабинет подполковника Семипалова. У дверей кабинета стояли Абрамцев и Супонев. Гудко поздоровался с каждым за руку.

– Дангадзе внизу не встретил? – задал вопрос Абрамцев. – Должен бы уже подъехать.

– Не встретил, – ответил Гудко и кивком указал на дверь кабинета Семипалова. – Чего не заходим?

– У начальства, – ответил Абрамцев. – Сам Трушкин приехал.

– Слышал, – Гудко немного помолчал, затем снова спросил: – Ради чего собрали?

– Толком ничего не известно, – Абрамцев понизил голос до шепота. – Мне сам Семипалов позвонил, я еще домой уйти не успел, с бумагами задержался. Сказал: на железной дороге серьезное происшествие, тройное убийство при ограблении почтового вагона. Поезд едва успел от Москвы отойти, так что сам понимаешь, история скверная.