— А рюкзак ты мне из школы носил!

Хохотнул искренне.

— Нашла, что вспомнить! У тебя была сломана рука. И дай-ка я вспомню, где ты её сломала? Точно! Охотилась за мной на репетициях и пока пыталась сфотографировать, запнулась о воздух и улетела на пол, разбив заодно и фотоаппарат своего отца? Ничего не путаю?

Девчонка хмыкнула, тут же разжав кисть, ещё миг назад держащую это вот всё. Думает, что поймаю… и я ловлю, чертыхаясь искренне. Алика же довольно улыбается, оголяя едва заметные ямочки, но уже через миг меняется, резко разворачиваясь и уходя в сторону выхода.

С ней не стоит расслабляться… надо про это не забывать!

Быстро выходит на улицу, но замирает тут же, осматривая валящий стеной снегопад. Я встаю рядом с ней, вдыхаю ледяной воздух и думаю, может… ну её? Вот, на что она мне сейчас? Отправить её куда-нибудь и всё.

Только вместо этого действия, лишь глубоко вздыхаю, снимая с себя сначала шапку. Разворачиваю к себе за плечи эту глупую ведьмочку и натягиваю на её пустую голову хоть что-то, специально максимально портя её прическу.

Алика вырывается, морщится и шипит, но тут же замирает, когда я проделываю это же с шарфом. Он ей идёт… ей всё идёт. И дело точно труба, так что приходится изгаляться над ней и заматывать потуже, создавая из куклы вполне себе милую матрёшку.

— Штас! - Снова возмущается, недовольно двигая зажатыми щёчками.

Смеюсь, уже сбегая с парочки ступенек и оперативно продвигаюсь в сторону припаркованной "бэхи". Где-то там… ещё и огребать придётся, наверное. Хотя, может, не завалило?

Слышу, как позади она швыряется горой вопросов наподобие “Чего тянул до улицы, если хотел это всё на меня напялить?!” и “Ты вообще шмотки стираешь? Бабами пахнут!”, но отборным оказывается “Сам не застынешь, идиот!?”

Я не спешу отвечать, просто иду, пытаясь найти очертания нужного нам автомобиля. Снег продолжает валить, как выезжать отсюда на почти лысой шипованной резине - даже не хочу думать. А всё почему? Потому что мы доходим до последней припаркованной тачки и вместе с моим выдохом, что наше любимое ведро никто не разобрал по частям, Алика оглушает меня криком:

— Шоха!?

Ну, что так сразу… Не оборачиваясь, прохожу к водительской двери, заранее зная её следующий вопрос:

— Стас, с каких пор ВАЗовская шестёрка с глубоко русской душой стала немкой, да ещё и “бэхой”?

— С тех пор, как появилась у нас.

Скептически прошипела:

— Ммм, ну, это, конечно, многое объясняет!

Достаю из кармана джинсов ключ, открываю водительскую и тут же сажусь в машину, включая лампочку, слегка осветившую салон, закидываю её шпильки на пустое заднее сиденье. Алика так и стоит у капота, удивленно осматривая бампер. Она успела поправить шапку и красиво повязать шарф, так что снова превратилась во что-то давно запрещённое.

— Что это за наклейки? - Интересуется экстерьером.

— Потом посмотришь, Аль.

Недовольно поднимает нос, но всё-таки идёт к передней пассажирской двери. Жаль. Ибо приходится потянуться и с силой выдернуть пимпочку блокировки. Алика тут же открывает дверцу, удивляясь её скрипу. Садится в салон, предварительно стряхнув с сапог снежинки. И потом совершает непоправимое - хлопает дверцей так, что над нами тут же гаснет единственный светлый лучик.

Я хватаюсь за руль, опуская голову и едва сдерживаю смех, слушая удивлённые восклицания.

— Мы серьёзно на этом поедем!? Она не развалится!? Блин, Стас!

Предостерегаю от гадостей:

— Поласковее, Аль, у “бэхи” тонкая душевная организация. - Выключаю и включаю заново лампочку. Та, к счастью, загорается.