- Не нокай мне тут! – сквозь сжатую челюсть цедит папа, а затем выдыхает, вспоминая, что это все-таки праздник, - Садитесь на свои места и продолжим отмечать ваш выпускной. Теона, Тамуна, несите десерт. Пора уже пить чай.

Настроения оставаться за столом нет никакого, поэтому я быстро съедаю свой кусок праздничного торта и, поблагодарив всех за «замечательный» ужин, утягиваю Лию в свою комнату.

- Извини, что так получилось, - стягиваю с себя отвратительное кринолиновое платье, навязанное мамой. Такое чувство, что меня на бал дебютанток отправляли, а не на выпускной, где все были в коротких обтягивающих нарядах из нормальных магазинов, а не лавки старьевщика восемнадцатого века, - Я попробую с ним еще раз поговорить.

- Да ладно тебе, не переживай, - грустно отмахивается Лия, - Я догадывалась, что он откажет.

Принимаю из рук подруги спортивные домашние штаны, которые когда-то носила на уроках физкультуры.

- Ты правильно сделала, что стала спрашивать при всех, боюсь, наедине он разорался бы еще пуще, - вздыхаю и устало падаю на кровать, растянувшись звездочкой, - Интересно, мне когда-нибудь разрешат жить личной жизнью?

- С учетом того, что Феликс Львович грозился лично найти тебе жениха – вряд ли, - хмыкает подруга, ложась рядом.

- Ну спасибо, зашибись – не встать, поддержала, - тычу пальцем в ребра Лии.

- Ой, мне кажется – это лучше, чем с кучей клоунов перевстречаться, - фыркает подруга, намекая на свою безответную любовь – старшеклассника Володю, по которому она не перестала пускать слюни, даже когда он выпустился из нашего курятника, - Так хоть сразу нормальный и выбирать не надо.

- Ты мое семейство видела? Тут нормальностью и не пахнет. Найдут какого-нибудь додика под стать себе, - давимся со смеху, признавая поражение по всем фронтам.

- Прикинь, будешь жить с парнем, а он тебе по утрам в ушко шепчет: «ва-а-ай, едрический сандаль, вставать пора», - прыскает Лия.

- Ага, а в пробках, возвращаясь из супермаркета с кучей продуктов в багажнике, сигналить и орать «в рот ему торпеда, в задницу – пароход» - ржу в голос, вспоминая крылатые выражения, доносившиеся из уст деда.

- А когда ребенок родится, будет колыбельную ему петь:

«Спят котята, спят мышонки, спит летящий астероид.

В теплых складочках мошонки спит смешной сперматозоид.

Спит под шкафом таракашка, спит алкаш, усевшись в лужу.

Спит в животике какашка, не желает лезть наружу.

Спит министр бородатый, спит профессор, спит убийца.

Спят, прижавшись, мама с папой, впрочем, папа шевелится.

И от каждого движенья мама хрюкает во сне.

Спит таблица умноженья, спит картинка на стене.

Спят клопы, прижавшись кучкой, дремлют вошки в волосах.

Только маленькая штучка все не спит в моих трусах.

Как мне быть? Не знаю даже, хоть ложись да помирай!

Я головку ей поглажу:

«Спи, малютка, баю-бай!»»

Вот тут мне становится совсем грустно. Не хотелось бы такой участи для себя любимой. Между нами повисает тишина, перебиваемая дыханием и замыленным взглядом тоски на мое будущее.

- Может сбежим вместе? Будем жить вдвоем, жилплощадь я тебе предоставлю, поступишь в универ на дизайнера в театре и кино, как ты хочешь. Заживем нормальной жизнью, - мечтательно произносит Лия.

- Ты знаешь, что это невозможно, - тяжело вздыхаю, переворачиваясь на бок и упираясь головой в кулак, - План моей жизнь был расписан задолго до того, как я появилась на свет. Да и родители меня из-под земли достанут.

- И то верно, - поджимает губы подруга, разглядывая потолок.

- Останешься ночевать?

- Не могу, - мотает головой, - Обещала маме приехать и отпраздновать перед тем, как начать упаковывать вещи.