– Я, бабуль, – отвечаю с улыбкой.

– Деточка, как ты? Как работа? – задает каждый раз одни и те же вопросы.

– Хорошо, ба, – говорю правду. Оглядываю еще раз вполне неплохую комнату, точно не хуже съемной. А учитывая, что на продукты тратиться не придется – так вообще, можно сказать, санаторий. Светлая, теплая, личная! И кровать не сравнить с продавленным диваном. – Правда все хорошо. У нас снег выпал. Завалило за ночь!

– Да у нас тоже, – вздыхает бабуля. – Соседа Кольку попросила, он почистил. Да только все уже тает. С крыш капает. А вечером подморозит, скользко будет. Ох, – вздыхает. – Ты ко мне не собираешься?

– Нет пока, – я тоже вздыхаю. – Ба, не в ближайшую неделю. Но как получится – сразу приеду.

– Денег тебе нужно? – спрашивает бабуля.

– Нет, – отказываюсь твердо. – Я же работаю. Мне хватает.

А сама обдумываю, что у Ясинского проживание, еда и униформа. То есть затрат у меня почти не останется. Разве что на Уголька. Надеюсь, он меня не разорит.

– Точно? – недоверчиво переспрашивает бабуля. – Настенька, деточка, ты меня не обманываешь? Кушать есть что? На еде небось экономишь.

– Ба! – смеюсь. – Хорошо кушаю!

Уж сегодня точно. Мария готовит просто обалденно!

– Ладно, коза, – говорит бабуля, а я легко могу представить, как она машет рукой. – Готовить я тебя научила. Если не ленишься, конечно.

– Бабуль, питаюсь я хорошо, – заверяю ее еще раз. – И одеваюсь тепло, – опережаю следующий вопрос, мысленно добавляя, что настолько тепло, насколько позволяют мои вещи.

– Ну хорошо, – соглашается бабушка. – Беги работай, деточка. Знаю, хозяева не любят, когда продавцы на телефонах висят.

– Бабуль, я тебя люблю, – вдруг шмыгаю носом.

– И я тебя, деточка. Звони, Настенька.

Прощаюсь с бабушкой. Не люблю ей врать, но и рассказать о случившемся – только зря волновать. Завершаю звонок и падаю спиной на кровать. Сердце отчего-то колотится как заполошное.

Прижимаю ладонь к груди. Как-то резко накатило волнение. Не понимаю, почему. Бабулю я не обманула в главном – сейчас на самом деле у меня все неплохо. Уголек во сне на кого-то порыкивает.

Переворачиваюсь на живот и свешиваюсь с кровати. Смешной такой. Мы с ним похожи. Оба сироты. У меня есть бабуля, а у него теперь есть я. Опять переворачиваюсь на спину. В тепле комнаты меня разморило, глаза сами закрылись.

Я проснулась, когда за окном уже спустились густые сумерки. Фонарики на улице зажглись, и казалось, что за окном сказка. А вот с пола раздавалось умильно-грозное рычание.

– Эй, ты что там делаешь? – я посмотрела на щенка. Уголек пытался грызть мой рюкзак. А рядом с ковром поблескивала лужа. – О, нет, – простонала я. – Уголек!

Но тут, конечно, моя вина. Я безответственно уснула, а Уголек слишком маленький.

– Малыш, нужно срочно убрать лужу. А завтра, честное слово, тебе привезут игрушки и прочие нужности. Но лужу нужно убрать.

Поднявшись с кровати, я решила пойти найти Валентину Яковлевну, но в коридоре столкнулась со Светланой.

– Извините, Светлана, – позвала я женщину. – Уголек лужу сделал, чем можно убрать?

– Идем, – махнула она мне. – Вот поэтому я люблю кошек, они ходят в лоток. И выгуливать не надо.

Мы прошли по коридору к кладовке. Светлана открыла дверь и включила свет.

– Так, – она вошла внутрь. – Ведро, тряпка и моющее, – все это она подала мне. – Оставь у себя в комнате, уверена, это будет тебе нужно часто.

– Завтра привезут специальные пеленки, – начала я оправдываться.

– Алекс разрешил оставить зверя в доме, – перебивает меня Светлана, – так что насчет того, что он там попортит, будешь решать потом сама с Ясинским. – Главное, чтобы Уголек не выл по ночам и не было запахов. Еще что-то надо?