Зиндху и Нарайян все еще шептались.

– Идем, – сказала я и вернулась к границе освещенного кострами круга. Кроме стражи, никого не было.

Наступил момент, когда нужно было проверить заклинание на деле или давать задний ход.

Я пошла прямо на стражников.

Нарайян и Зиндху выругались оба и попытались окликнуть меня. Я махнула в их сторону рукой. И стала невидимой.

Стражник и вправду меня не видел.

Сердце мое часто-часто забилось, как тогда, когда я вызывала лошадей. Я дала знак Нарайяну и Зиндху, чтобы они оставались вне поля зрения охраны. Потом стража может вспомнить тех, кого они видели. А их непременно подвергнут допросу.

Они проскользнули, как псы, им все еще не верилось, что они невидимы. Им отчаянно хотелось узнать, что это такое я сделала и как. И наверное, они не прочь научиться этому трюку. Но не посмели ни слова произнести вслух.

Я чуть-чуть отодвинула полог шатра и не увидела никого. Пространство внутри было разделено небольшими перегородками. Я проскользнула в ту часть, которая, видимо, служила приемной и занимала большую площадь. Она была великолепно обставлена – еще одно доказательство того, что Джах ценил собственный комфорт выше благополучия своих солдат и безопасности родины.

Но я еще ребенком усвоила, что уважение и преданность людей можно завоевать, разделив с ними общие трудности.

Нарайян, глаза которого еще не вернулись на место от удивления, жестом напомнил внутреннее расположение шатра, о котором он узнал от своих шпионов. Я кивнула. Было очень поздно, и Джах наверняка спал. Мы двинулись в направлении его «спальни». Кинжалом я отодвинула перегородку, а Нарайян и Зиндху достали свои румели.

Я знала, что движения мои бесшумны. И уверена, что и мои товарищи двигались столь же тихо. Но, когда мы вошли, Джах вскинулся со своих подушек и бросился между Нарайяном и Зиндху, раскидывая их в разные стороны. Затем он кинулся на меня. В спальне горела лампа, так что он видел нас достаточно хорошо, чтобы узнать наши лица.

И все же он неисправимый идиот, этот Джахамарадж Джах. Он даже не вскрикнул. Все, что он сделал, – так это попытался улизнуть.

Рука моя дернулась в сторону желтого треугольника у талии, затем взметнулась вверх и сделала бросок. Словно живой, мой румель змеей обвил его шею. Я схватила свободный конец и, туго затянув петлю, обмотала тканью запястья, ни на минуту не выпуская ее из рук.

И все же, будь я одна, мне ничто бы не помогло – ни удача, ни интуиция, ни судьба. Джах обладал огромной силой, он вполне мог бы вытащить меня наружу. Или стряхнуть.

Но Нарайян и Зиндху охватили его за руки и, разведя в стороны, загнули их и повалили его наземь. Дело сделала бычья сила Зиндху, а Нарайян помогал ему заломить жрецу руки.

Упершись коленями в спину Джаха, я старалась не дать ему возможности дышать.

Чтобы окончательно задушить человека, требуется какое-то время. Движения опытного удушителя обычно столь быстры, что шея у жертвы оказывается сломанной и смерть наступает почти мгновенно. Но я еще не совсем навострилась обматывать запястья. Поэтому мне пришлось держать румель довольно долго, пока Джах мучился. У меня затекли плечи и руки, прежде чем он дернулся последний раз. Нарайян освободил меня. Я дрожала, высвободившись, от напряжения, ощущая нечто сходное тому, что испытываешь после оргазма. Ничего подобного тому, что я только что совершила, мне до сих пор делать не доводилось. Я сделала это собственными руками, без всякого волшебства, без обычного оружия. Нарайян усмехнулся. Ему это чувство было знакомо. И он, и Зиндху выглядели неестественно спокойными. Зиндху прислушивался, пытаясь определить, не вызвали ли мы переполох своим шумом. Мне казалось, мы грохотали, особенно пока боролись, но судя по всему, волновалась я напрасно. Никто не явился и никто не поинтересовался нами.