Попыток напасть на танкистов больше не было. А еще через пятнадцать минут советские «тридцатьчетверки» уже неслись по проселку на опушке леса. Соколов так выбирал маршрут, чтобы при обнаружении вражеских самолетов сразу свернуть в лес. Теперь ему предстояло провести свои танки на соединение с силами корпуса. Молодой командир хотел отойти подальше от места нападения на колонну и только потом выйти в эфир, чтобы доложить о трофеях и получить разрешение на возвращение.

– Что там? Важное что-нибудь есть? – нетерпеливо спрашивал Логунов, перегнувшись через казенник орудия и заглядывая в документы в руках лейтенанта.

Соколов неопределенно пожал плечами, пересматривая бумаги, извлеченные из портфелей. Сейчас Алексей был очень доволен тем, что так увлекся еще в средней школе немецким языком, что интерес к этой дисциплине у него сформировала школьная учительница, немка. А потом уже в танковой школе он ходил на дополнительные занятия, организованные для тех курсантов, которые уже сносно владели языком. На этих занятиях была возможность увеличить словарный запас именно в военной области, изучалась терминология, применимая к танковому бою.

– Приказ у них. Ехали, видимо, из штаба 4-й танковой армии. Судя по перечисленным частям, крупная армейская группа двигается на Воронеж. И мы сейчас в тылу передовых частей.

– Товарищ лейтенант, связь с корпусом! – раздался в шлемофоне голос Омаева.

– Давай! – Соколов вытянул из-за спинки сиденья Логунова картонку с кодированными фразами.

Выслушав лейтенанта, помощник начальника штаба корпуса велел ожидать повторного сеанса связи и отключился. Логунов посмотрел на командира, но промолчал. Только что Соколов предложил командованию отправить к ним танк лейтенанта Задорожного, а остаткам роты продолжать рейд и отвлекать на себя противника. Согласие штаба корпуса означало бы неизбежную гибель роты в полосе наступления вражеских частей. Четыре танка против танковой армии – это смешно. Но командир так решил.

«Может, он и прав, – подумал Логунов. – У меня опыт, конечно, тоже есть, но лейтенант танковую школу закончил, а их там многому учили. Может, и проще одному танку просочиться, а остальным на себя отвлекать врага. Черт, тут голову поломать надо, прежде чем решение принимать. Что там, в корпусе, решат?»

Приказ штаба корпуса был коротким:

«Эвакуация всего госпиталя полностью. Любой ценой сберечь инструкции к импортным лекарствам».

Это означало: возвращаться в полном составе.

Соколов поморщился и сдвинул шлемофон на затылок. Теперь уже не важно, как ты считаешь. И нет возможности переубеждать руководство. Армия есть армия.

Посмотрев на карту, Алексей пометил карандашом небольшую поляну в лесном массиве – единственное место на их пути, где можно на время спрятать пять танков. Подергав Логунова за штанину комбинезона, лейтенант сунул ему карту и показал точку.

– Идем туда. Там передышка, осмотр машин и подготовка к переходу с боями.

Старшина взял карту и кивнул.

Танки свернули за машиной ротного командира к лесу. Через полчаса «тридцатьчетверки» уже стояли по краям поляны, замаскированные нарубленными ветками и стволами молодых осинок.

Соколов спрыгнул с брони, дождался, когда соберутся командиры других танков. Он коротко довел до них приказ штаба корпуса. Группа возвращается в полном составе, прорываясь с боем. Сведения велено доставить командованию любой ценой. Поэтому Соколов приказал всем экипажам осмотреть свои машины, подготовить их к сложному маршу. Если есть сомнения, то лучше произвести ремонтные работы сейчас. В противном случае придется бросать технику на марше. Даже из-за поломки подвески или повреждения гусеницы. Состояние танков Соколов приказал доложить через час. Но командиры не стали тянуть время. Опытные экипажи прекрасно знали состояние своих машин, следили за ними, учитывали все технические проблемы.