– А что, невесты это не касается? – слегка удивился Эйнар, потому что леди-магичка не выглядела безропотной куколкой.

– В данном случае – нет. Ее светлость может только одобрить договор. Или не одобрить. Чего, я полагаю, не случится. Интересы ее светлости здесь представляю я.

– Вы все-таки тоже передохните с дороги, мэтр, – вздохнул Эйнар. – Мы вас ждали двумя днями позже, я сейчас уезжаю на заставу. Вернусь только вечером, тогда и поговорим.

– Настолько срочное дело? – в голосе мэтра, таком же гладко-суконном, как безупречный воротник его сюртука, проскользнул намек на неудовольствие.

– Очень, – соврал Эйнар и позорно сбежал.

На заставу он и в самом деле поехал – давно пора было отвезти туда теплых одеял, светильного масла для ламп, да и просто еды. Армейского пайка трем новобранцам и одному ветерану должно было еще хватить на пару недель, но если можно чем-то сдобрить приевшуюся кашу с солониной, то Эйнар не видел причин держать людей на одних казенных харчах. А в последнем «перевальном мешке», который купцы по нерушимому обычаю добавляли к таможенному сбору лично для солдат крепости, нашлась отличная свиная колбаса. А еще копченая рыба, горох и даже сушеные яблоки. Это на равнине яблоками зачастую кормят коров и свиней, здесь же они сойдут за лакомство. Эйнар снова вспомнил тоскливый, упрямо-загнанный взгляд магички-невесты и внутренне передернулся – тяжко ей будет, да и ему не легче. Если, конечно, в договоре не прописано, что муж и жена могут жить в разных местах.

Вернувшись, он первым делом завернул в лазарет и велел Лестеру собрать для балбесов на заставе лечебный припас – один из троицы молодняка ухитрился сбить ноги сапогами, и потертости начали нарывать. Второй маялся животом, но клялся, что не ел ничего такого. Но это все были заботы мелкие, пустяковые, а вот идти на ужин отчаянно не хотелось.

– Тибальда позови, – попросил он. – Пусть сюда придет.

– Да уже позвал, – невозмутимо ответил Лестер, бросив на него сочувственный взгляд. – Вон он, спешит.

– Ну? – бросил Эйнар, без всякой нужды присев к топящейся печи и поправляя в ней поленья. – Как леди? Устроилась?

– Это-то да…

Что-то в голосе старого приятеля Эйнару не понравилось. Он обернулся и увидел, что Тибо мнется в нерешительности, которая за ним водилась крайне редко.

– Что такое?

– Да Молли… Понимаешь, она, оказывается, комнаты приготовила… Ну не те…

– Не тяни козла за рога, Тибо. Какие комнаты? У нас тут что, постоялый двор?

– В том и беда, – потупился сержант. – В северном крыле, сам знаешь, дует и дымоходы сто лет не чищены. А в твоей спальне до свадьбы ей делать нечего. Вот Молли и того… открыла ей спальню Мари.

– Так…

Эйнар почувствовал, как скулы сводит от злости. Дура! Другого места найти не могла?! На одну-две ночи бы как-то устроила, а потом уж…

– Эйнар, не злись, – торопливо попросил Тибальд, выглядя виноватым. – Что она там, погрызет что-то? И в углу не нагадит, не кошка, чай. А потом в свою спальню заберешь. Ну, когда поженитесь.

– Хватит, – бросил Эйнар и тут же поправился: – Про это хватит. А вообще – как там?

– Да ничего! – воспрял духом Тибо, решив, что гроза прошла мимо. – Сундуков у нее – полкомнаты заняли. И горничная. Уж такая девочка… Прям яблоневый цвет! Щебечет, как птичка, вокруг хозяйки вьется, в рот ей заглядывает, леди то, да леди это…

– Хватит про горничную! – начал закипать, как котелок на огне, Эйнар. – Леди что?

– Леди велела бадью принести и воды нагреть. Помылась, от еды отказалась. Сказала, что будет ужинать, когда ты приедешь. Неприлично, мол, без хозяина. И велела не беспокоить, вот.