Закончив читать статью, Николай слегка отодвинул книгу в сторону и немного погрузился в мысли, приоперевшись подбородком на руку и устремив взгляд в гигантское окно напротив. Доктор Ферье говорил про места менее загрязнённые, чем Сагар. Вдруг Стальной Лес и впрямь существует? Если это не выдумка полупьяных деревенских мужичков-лесорубов, если он не погиб из-за загрязнения, а просто… Пропал от людских глаз? Тогда даже если это не лекарство от болезни Багровского, то хотя бы значительное её облегчение. Может, ржавчина, растущая на стенках лёгких – вовсе не приговор, а испытание? Испытание, ставки которого столь высоки, что ради этого испытания стоит сражаться до конца? В глазах Николая сверкнул огонёк того авантюриста, которого он, казалось, похоронил многие годы назад, ещё в военно-морской академии. Но сейчас его рука вылезла из-под земли, и начала пробивать ему путь на поверхность. Николай понял, что его последняя надежда на выживание, пусть и небольшая – это выпустить считавшегося ранее мёртвым авантюриста и суметь скооперироваться с ним. Вопрос лишь в том, не будет ли это больше опасно, чем оправдано?

В дверь квартиры доктора Ферье, когда солнце уже почти слилось с горизонтом воедино, раздался стук. Громкий резкий и напористый, какой мог принадлежать какому-нибудь рабочему пароходостроительного завода, которые обычно не ходили к докторам такой квалификации, каким был господин Ферье. Во время неожиданного запроса на визит, доктор сидел в столовой и ожидал, пока прислуга закончит готовить цыплёнка табака и подаст ужин. Состроив крайне недовольную гримасу, он поднялся со стула, и с бормотанием а-ля «кого там черти принесли» направился в прихожую. Открыв дверь, он уже хотел начать винить гостя во всём зле, которое творится в жизни, однако на пороге стоял капитан Багровский. Выражение лица доктора в считанные мгновения сменилось с жутко недовольного на искренне удивлённое.

– Господин Ферье, – начал Николай, не дав хозяину апартамента и рта раскрыть, – у меня появилась тусклая и хрупкая, но вероятная надежда на выживание или хотя бы облегчение страданий. Вы когда-нибудь слышали про такое место, как Стальной Лес?

Сразу после этих слов, доктор хотел было рассмеяться над таким остроумным розыгрышем, который смог поначалу даже удивить его, и уже приготовил для этого улыбку под усами, но одного взгляда на серьёзное, будто литое из стали лицо офицера, источавшее решительность, хватило, чтобы все подозрения на розыгрыш развеялись по ветру.

– Друг мой, но вы же понимаете, что это вздор, – начал, путаясь в словах, шевелить усами господин Ферье, – Стальной Лес – это не более чем выдумка, народное предание. Не будете же вы, образованный человек, морской офицер, почти аристократ верить в этот вымысел? Скажите же, что вы изволили шутить со мной, и мы вместе посмеемся над вашей шуткой.

– Я серьёзен, профессор, как никогда, – без единой эмоции и сомнения сказал Багровский. Профессором господина Ферье называли только когда на него для чего-то нужно было произвести впечатление, привлечь внимание, – в книге говорилось про то, что Стальной Лес не смогли повторно найти. Никаких доказательств его вымирания нет, а значит, он где-то есть. Может, последние экспедиции не нашли нужного места, откуда же нам знать?

– Вы что, капитан, изволили читать этот бред, Герингайера? Друг мой, я не доводил вас ранее до сведения, что мой предок – врач ещё во втором поколении, лечил этого глупца от тяжёлой наркотической зависимости? Конечно, будучи под эффектом морфия, я уверен, был способен на большую чушь. Бросьте эту глупую затею, оставьте её юродивым, а сами будьте выше этого. Я понимаю, что вам тяжело осознать неизбежность вашей гибели, но у всего должен быть предел. Вы должны просто принять этот факт и прожить остаток вашей жизни достойно, и не гоняться за туманом.