– К чему вы клоните?

– Мы, – резко оттолкнувшись от стола, вступает в разговор тот директор, который летный, – пытаемся понять мотивы человека, начавшего весь этот балаган. И рассматриваем все варианты.

Что-то в его фразе меня напрягает. Все варианты?

– Я здесь при чем?

При желании я могу идеально косить под дурочку.

– Егор Фердинандович поведал нам о том, что был с вами тем вечером. Без подробностей, – противно ухмыльнувшись, издевается летный. – Предполагая, кому мог быть выгоден такой резонанс, мы допускаем происки конкурентов или…

– Или?

Господи, да не тяните уже! Я и так понимаю, куда все клонят.

– Или какого-то конкретного человека, кому подобная шумиха могла бы способствовать в продвижении по карьерной лестнице, например.

Ха! То есть вместо того, чтобы искать настоящих виновников, они подозревают меня?

Я оборачиваюсь к Егору и гневно поджимаю губы. Уверена, он должен видеть искры, летящие из моих глаз.

– Ты тоже считаешь, что я на такое способна? – спрашиваю его в лоб, потому что должна понимать расстановку сил в этой комнате.

Звук, с которым движется секундная стрелка настенных часов, повторяет стук моего сердца, подобно обратному отсчету. Я жду его ответа, будто от этого зависит моя жизнь.

– Нет, – твердо отвечает Егор и становится рядом со мной, чуть заслоняя плечом, отчего я беззвучно выдыхаю.

Меня отпускает, словно его поддержка лучше божьего благословения.

Господи, о чем я думаю?

С трудом оторвав взгляд от точеных скул и взъерошенных кудрей Егора, которые обычно ведут себя гораздо послушнее, я задираю подбородок выше и уже с вызовом смотрю на больших боссов. Только открываю рот, но меня перебивают.

Егор.

– Я позвал Аврору не для этого. Я уже говорил, что она не имеет никакого отношения к случившемуся. Мы или переходим к делу, или…

– Остыньте, Егор Фердинандович, мы никого и ни в чем не обвиняем, – с издевкой осекают его.

И я замечаю, как он злится. Как сжимает ладони в кулаки и как краснеет кожа на его шее. Но Егор не ввязывается в спор, молчит, сдерживаясь, а мне становится не по себе. Я не привыкла, чтобы с ним говорили в подобном тоне. Хочется сразу вступиться за него.

– Тогда я не понимаю, в чем суть ваших нападок, если можно заткнуть недоброжелателей парочкой неоспоримых фактов. Например, пробами крови на алкоголь, – умничаю я и довольна собой. – Я знаю, что их берут после подобных случаев.

– Все не так просто, – комментирует летный директор.

– Они пропали, – сообщает Егор, и вот тут у меня уже отвисает челюсть.

– Как это пропали? – не верю я.

– Вот так, – говорит самый главный. – Все пробы и журналы с результатами, данные с компьютеров… Сегодняшней ночью они были украдены из лаборатории, где хранились. Не думайте, что вы здесь самая умная.

А вот это уже серьезный поворот.

– Но… – я пытаюсь подобрать слова, – черт! Похоже на хорошо продуманный план. Как будто Егора хотят подставить.

– Или всю компанию целиком. Репутацию, которую мы нарабатывали годами, очень легко подорвать одним громким скандалом. Вирусные статьи и видео заполонили интернет и полностью не удаляются из сети, хотя наш отдел компьютерщиков трудится без перерывов. Зацепок нет, именно поэтому вы здесь. Мы надеялись, у вас могут быть идеи насчет того, кому это нужно.

– Например, бывшей девушке командира, которая работает… – снова влезает летный противный директор.

– Она. Не. При чем. – В голосе Егора одна сталь.

Черт возьми, откуда у них эта информация? Создается впечатление, что все дружной компанией копошатся в моем грязном белье.

– У меня есть алиби. Вчера я прилетела вместе с Егором, а через два часа уже была на радио – коллеги это подтвердят. Что остается для меня непонятным, – я задумываюсь, не обращая внимания на глупые и совсем не добрые лица напротив, – так это почему Егора зовут убийцей в заголовках. Никто ведь не погиб? У вас есть точная информация? Вам не кажется это странным?