Это офицер, причем достаточно молодой. Возрастом не более тридцати пяти, возможно, капитан или майор. Странно, что он один. Скорее всего, все остальные размещались где-то внизу, в казарме. В такое время суток они могут заниматься личными делами, отдыхать. Не думаю, что тут много американцев, человек десять максимум.

Офицер сидел за письменным столом и что-то черкал то ли в блокноте, то ли в журнале. Иногда шуршал бумагой. Рядом, на краю стола стояла включенная настольная лампа, но ее свет до меня не доставал. Рядом лежали какие-то книги. Ручки, карандаши. У стола лежал большой военный рюкзак, на деревянном шкафу, на раздвинутых сошках стоял американский пулемет М-60, времен Войны во Вьетнаме. Там америкосы получили знатных люлей от партизан. Впрочем, сейчас СССР повторял тут же ошибку, только теперь уже в самом Афганистане, увязнув в партизанской войне. Так, как наши деды и отцы воевали во время Великой Отечественной войны, уже не сражались. Принципы и каноны ведения боевых действий были другие, время менялось.

В целом внутри этого помещения, занимавшего большую часть второго этажа, царил порядок – пиндосы хорошо постарались. Было чисто, приятно пахло чем-то жаренным. В углу стоял холодильник, на нем магнитофон.

На столе в углу стояли какие-то открытые консервы. Я даже облизнулся, потому что кушать разведчику хочется всегда.

Продолжил наблюдение.

Приходилось думать на повышенных оборотах, быстро подмечать детали. Освещение плохое, но куда деваться?!

Это и плюс и минус ‒ падающий из окна свет сильно рассеянный, а потому я оставался незамеченным.

У плохо заштукатуренной стены стояли старые шкафчики с вещами, стойки с оружием, лежала разнообразная амуниция. Имелись какие-то коробки, пакеты. На стене была большая оперативная карта, с какими-то пометками, цветными обозначениями и флажками.

Вдруг снаружи раздался шум, крики и вопли. Какой-то треск. Американец повернул голову, поднялся с места и зашагал к противоположному окну. Выглянув наружу, он замер. Затем громко выругался, что-то крикнул и бегом бросился к выходу. Хлопнула деревянная дверь, послышались удаляющиеся шаги. Отлично ‒ Шут свое дело сделал.

В самом помещении никого не оказалось, поэтому я, недолго думая, торопливо влез внутрь.

Старался ходить аккуратно и тихо. Подошёл к большой карте, внимательно её смотрел, зафиксировал в памяти основные моменты и названия, довольно быстро отыскал точку второго лагеря. По крайней мере, я думал, что это именно она – сведений-то не было никаких. Местность почти не разведана.

Затем я увидел два стоящих неподалеку друг от друга рабочих стола, на них разложенные документы, какие-то папки. На столе валялись ручки, линейки и карандаши. Блокнот. Очевидно, что сидевший здесь офицер до ухода плотно работал с ними, дополнительно проводил какие-то графические работы.

Я спешно читал, переворачивал листы. В документах было видно, что у американцев в этих местах действительно что-то готовилось, но пока никакой конкретики не было. Принявшись лихорадочно бегать глазами по тексту имеющихся документов, я старался подмечать важные моменты. Однако пока, не разглядел ничего, что стоило бы моего внимания и могло принести пользу. Один документ, второй, третий… Ерунда, все не то, хотя в такой спешке немудрено было что-то пропустить.

Перебрался на следующий стол, принялся рыться и там, заглянул в ящики. Ничего, как же так?!

Не верю!

Но вдруг за хлипкой дощатой дверью, где-то в коридоре или на лестнице, послышались приближающиеся шаги. Офицер возвращался обратно.