– Долго говорить времени нет. В общем, вероятно, внутри этого здания будет проходить передача или продажа особо важного груза. Моя задача выяснить, тот это груз, за которым нас отправило командование, или нет. Если он, то его необходимо вернуть обратно или уничтожить. Лучше, конечно, первое. Сделать это я должен скрытно, а для этого нужен хороший отвлекающий маневр. Суть ясна?

– Какой маневр?

– Вот в этом и вопрос. Вообще-то, он появился сам собой, хотя я так не планировал. Этот Петухов, возомнивший себя великим командиром, даже за границы лагеря не выйдет. Наверняка где-то ошибется и поднимет шум. Себя загубит и других на дно потащит. Если бы он был один, то и черт с ним. От таких людей пользы для армии и страны в целом просто не будет. Но с ним другие, а это в корне меняет дело – шанс того, что их заметят, становится значительно выше. Скорее всего, все погибнут. Побег отсюда, без предварительного плана и без подготовки, это самоубийство. Я дал им шанс, но они не захотели. В плен их больше никто брать не будет, расстреляют, а на их место притащат новых. Больше тут ничего не сделать.

– И что ты теперь намерен делать?

– С этим? Ничего! У меня другая, куда более важная цель. Но если они не наследят раньше, то нужно самим устроить шум где-нибудь неподалеку, чтобы переключить внимание тех, кто находится внутри здания. Однако сделать это нужно только в том случае, если груз и в самом деле находится здесь. Сначала я должен в этом убедиться.

– Груз тяжелый?

– Да. Но насколько я помню, все брать и не нужно. Можно извлечь его часть, а остальное уничтожить.

– Ясно. Какой шум нужно устроить? Что-то взорвать? – уточнил Лось. – Чем?

Я показал ему пару гранат.

– Так… Я территорию не знаю. Меня только сегодня сюда привезли, сразу на работы кинули в южной части лагеря. Остальные остались в первом лагере, где-то в этом квадрате. Точнее не знаю. В той части лагеря взрывать нечего, там стройка бараков и стены. Чтобы отвлекающий маневр получился громким и переключил на себя внимание противника, хотя бы ненадолго, взрывать нужно что-то большое. Желательно, подальше от самого здания, но в пределах лагеря.

– Техника. Тут много техники.

– Это не сложно. Но ты представляешь, что после этого начнется? Это Пакистан, здесь войны нет.

– А где доказательство, что это сделали советские военные? Перебьют пленных – так мало ли, что и куда они дели. Меня тут нет, моей группы ‒ тоже. Но именно поэтому территорию нам нужно будет покинуть как можно скорее. Кстати, тебе бы переодеться! – я указал на лежащего в стороне душмана, с перебитым кадыком. – Его костюм подойдет, а то лохмотья эти…

Ответил тот не сразу. Сначала задумчиво посмотрел на тело, потом на меня. Потрогал рваную ткань.

– Это не лохмотья! – тихо ответил он. – Это то, что осталось у меня от родной земли. Они ведь все забрали – ничего не оставили. Вообще ничего. Это остатки моей военной формы, в которой я был в тот день, когда повел за собой сержантов и ефрейторов искать сбитую вертушку. Жаль, не нашли мы. На засаду большую наткнулись. Черт меня дернул, пойти туда. Но я не мог не пойти.

– Знаю. Ты дочь шел спасать.

Как-то незаметно я перешел на ты.

– Откуда? – удивился тот, подняв на меня уставший взгляд. – Ты что-то об этом знаешь?

– Ну… Задачу-то я тогда не выполнил! Отвел тот ГАЗ-66 на пару километров севернее, остановил, передал командование Самарину. А сам вооружился и в горы пошел. Нашел упавшую вертушку, вывел выживших. С дочерью все в порядке, жива и здорова. А Самарин летчика того доставил к нам в часть, благодарность потом получил. В общем, все закончилось хорошо. А на меня кое-кто обратил внимание. И вот я здесь.