– Пришёл барон пешком с мешком, – вполголоса завёл сидевший в кресле Енот, и Анна вспылила:

– Ты снова забываешься, шут! – воскликнула она. – Что это за намёк? С каким ещё мешком? Князь Ксешинский очень богат и знатен, не в пример тебе!

– О чём вы, сударыня? Я вас решительно не понимаю! – поднял невинные ореховые глаза шут. – Это просто дурацкая песенка слабоумного! А князь и верно диковинно хорош! – изломал гордое лицо, подражая князю. Марихен прыснула в платочек и обменялась с Енотом ласковым взглядом.

– Пошёл вон, – спокойно махнула рукой графиня, точно зная, что карлик не послушается. Тот, и правда, только встал и прошёл в угол, насвистывая, будто сам решил прогуляться. – Дочь моя, я должна сообщить тебе весьма радостную новость, – начала Анна, перестав замечать несносного человечка. – Я намерена объявить о вашей с князем помолвке через неделю, на праздновании твоего пятнадцатилетия.

При этих словах девушка смертельно побледнела и сжала губы, а шут перестал свистеть и с отчаяньем посмотрел на хозяйку. Однако же оба быстро взяли себя в руки, Марихен встала и поклонилась матери, не поднимая глаз:

– На всё ваша святая воля, матушка! Позвольте мне удалиться!

– Иди… и хорошенько подумай, это ведь превосходная партия, князь делает нам честь!

– Да-да, матушка, я понимаю! Прошу меня извинить! – и девочка почти бегом выскочила из комнаты.

– Побежала оплакивать свою радость! – воскликнул Енот, хлопнув в ладошки. – Ах, как она счастлива вашему мудрому решению.

– Я, кажется, велела тебе пойти прочь! – страдальчески сморщилась Анна.

Только его поганых замечаний ей сейчас не хватает! Она и без мерзавца-шута отлично понимает, что заставляет девочку страдать, но как же по-другому? Дурочка не понимает своего счастья. А в объятиях молодого красавца-мужа она вмиг забудет о несчастном уродце-шуте! Анна покачала головой, глядя вслед удаляющемуся карлику. Господи, да что же можно было найти в этом ущербном создании? В четырнадцать лет, когда должны были бы грезиться романтические рыцари, её глупая дочь влюбилась в это… это… да просто определения не подобрать! Бред, нечеловеческий бред! Нет, с этим нужно покончить и как можно скорее! Ах, знал бы Готлиб-Ян, что бы он на это сказал? Как там её бедный мальчик один, без единого родного существа вокруг? Анна тяжело вздохнула, поднимаясь – сколько всего сразу свалилось на её хрупкие плечи! Перекрестилась, глядя на распятие над камином: «Ничего, всё образуется!»

– Ах, муж мой, ну почему ты оставил меня так рано! Наши дети выросли, и скоро мне ждать внуков, а тебя… А ты смотришь на нас с небес, так посмотри же, что натворила твоя недостойная дочь! Прости ей, она такой ребёнок. Дурочка сама не понимает, что делает! Помоги мне, ох, помоги же мне… – и тяжкие слёзы покатились по её щекам.

– Госпожа… – испуганно прошептала служанка, пробравшись на цыпочках в зал.

– Что тебе, негодная? – резко повернулась графиня, даже не думая прятать слёзы.

– Ваше сиятельство велели мне, если что-нибудь замечу, сразу бежать и докладывать…

– Что? Говори быстро!

– В саду ваш шут и ваша дочь… Они шептались под кустами роз! – и девушка сделала такие испуганные глаза, будто сообщила вовсе бог знает что.

– Да? Ты свободна! Заметишь ещё что-нибудь – доложишь!

– Слушаюсь, ваше сиятельство! – и вмиг исчезла.

«Так-так, как это ни некрасиво, но я должна пойти и вспугнуть несносную парочку! Господи, на что мне приходится идти!» – и Анна, перекрестившись, накинула шаль, утёрла слёзы и вышла.

– …она это придумала! – донеслось до ушей тихо подошедшей графини всхлипывание Марихен. – Она видит, как он мне неприятен, я его ненавижу! Но почему, почему она не вышла за него сама? Бережёт священную память отца, а я должна за это страдать!