- У вас очень необычное имя. Я – Лина Каганер… просто Лина. – Как-то на автомате ответила она, опустив голову. – Извини... что-то так разнервничалась из-за этой трубы, что не обратила внимания. Правда. Извини.

Теперь ей казалось, что мастер куда моложе, чем запомнился изначально. Понимая это, она слегка ухмыльнулась, и ни с того ни с сего спросила:

- Сколько тебе лет? Нескромный вопрос, понимаю, просто обычно сантехники – это дяди в возрасте. Разве нет?

- По образованию я преподаватель. – Улыбнулся он. - Но сейчас, временно, мне пришлось устроиться на эту работу. И да, довольно часто сюда устраиваются люди в возрасте. Мне двадцать семь, осенью будет двадцать восемь.

Почему-то Фаренгейт больше не задавал вопросов, а резко погрузился в свои мысли. Его лицо менялось, слегка подрагивал уголок рта, будто он сдерживал злость, или ухмылку. Иногда взгляд успокаивался, а иногда становился одержимым, и косился куда-то в сторону.

Лина кивнула, понимая, что мужчину стоит оставить одного чинить трубы. Она медленно, с неловкой улыбкой стала пятиться к себе в комнату. Размышляла, что если за починку он не попросит с неё три месячных зарплаты, все будет превосходно. Теперь, казалось, это был хороший день. Лучше чем все прочие.

Сантехник не препятствовал уходу. Создавалось впечатление, что он абсолютно полностью погрузился в работу и сосредоточенно её выполнял. Думая о чем-то своем. О чем-то странном, возможно, не совсем нормальном, но все это казалось неважным.

За окном разразилась гроза, пасмурная духота вылилась настоящим штормом. Капли с силой барабанили по стеклу и практически заглушали весь шум, доносящийся из ванной.

Через некоторое время Каганер услышала, как Фаренгейт весело крикнул из ванной:

- Лина! Можешь подойти ненадолго?

- А? – Девушка вскинула брови, и, быстро сняв наушники, направилась в ванную. Уже закончил? Или, может, нужна помощь? – Да-да, я сейчас.

В коридоре и ванной царила непроглядная тьма, как в самую тусклую и безлунную ночь. Свет все еще не работал. Она не слышала ни звука. Казалось, что мастер правда закончил работу. Но, возможно, слишком быстро… вероятно, он просто подсвечивал себе фонариком.

Внезапно Каганер почувствовала, как сзади её обхватывают сильные руки, и ощутила едкий запах хлороформа. Что-то с силой прижали к лицу, не давая дышать, тканевую салфетку или бинт.

Она раскрыла глаза. Шок. Гнев. Страх. Какого черта происходит?! Задержав дыхание, и прикрыв при этом глаза, она попыталась отбиться от невидимого человека. Издавала какие-то сдавленные звуки, крик, мотала головой. Стала извиваться, пытаться укусить мужчину за руку или пнуть его.

Но не получалось даже дотронуться или задеть. Разрозненные жесты царапали плотный воздух, а над ухом раздавался странный, слегка безумный смех. Он крепко держал, пока Лина не вдохнула достаточное количество вещества, и глаза не стали слипаться сами собой. Хозяйка старенькой, промозглой квартиры провалилась в пустоту.

* * *

Она медленно открыла глаза, вокруг был приглушенный, желтый свет от старого ночника. Лина его никогда не включала, потому что он жутко трещал, а розетка искрила. Сложно было понять, уже утро или все еще вечер. Или ночь. За окном все еще слышался шум дождя.

Девушка лежала в своей кровати, но, когда попыталась пошевелиться – поняла, что не может сдвинуться с места. Руки и ноги надежно стягивали кожаные ремни, немного разводили в стороны. Они были затянуты столь сильно, что ладони сводила судорога. Голова поворачивалась с трудом, в теле все еще чувствовалась ядовитая слабость. Посмотрев в сторону, Каганер увидела постепенно проявляющийся силуэт мужчины, который сидел в кресле напротив.