Я взвизгнула, оказавшись в свободном полёте. В панике махала руками и ногами и упала в мягкие горячие лапы гигантского медведя.

Ворча и мотая огромной головой, медведь Мирослава закинул меня себе на спину и пошёл неуклюже в сторону дома.

Я ртом хватала воздух, сжимая кулаками грубую высокую шерсть зверя, и плакала… Нет, рыдала в голос от пережитого кошмара.

***

Я всхлипывала, я ревела в голос, но его это не трогало. Моей медведице лапку поранили, меня заставили обернуться. А до этого выкрали из привычного мира. Я, видимо, с запоздалой реакцией на шок.

Как разревелась от отчаяния.

– Перекинься – я тебя возьму, – говорил страшенный медведище, своими лапами обнимая меня. И хотя Мирослав принял облик мужчины, но как-то не целиком, продолжал быть страшным, мохнатым и совершенно чужим мне.

Я в таком состоянии, а он от меня случки требует.

Взял на руки и внёс в дом.

Ночь глубокая, подушки и одеяла. По ним ползали холодные лучи луны, что заглядывала в окно. Я почти ничего не видела от пелены слёз.

– Сейчас я помечу тебя, полегчает, – сказал Мирослав Андреевич, видимо, ласково. Но это мне не помогло, я его руками отпихивала, не в состоянии сопротивляться. Где-то внизу, между ног прошло проникновение. Он не влезал между моих ног. Такой огромный, бёдра широкие, что мне даже в бёдрах больно, не то чтобы внутри.

Я всхлипывала с каждым толчком. Низ живота окаменел. Меня трясло, чисто технически оргазм оказался возможным. Только благодаря невероятному размеру члена, что долбил мою несчастную вагину, растягивая её и увлажняя.

Он остановился, и я попыталась отдышаться. Опять его рот на моей груди. Он жадно втянул сосок, запульсировала приятным холодком наколка, она же оборотная метка.

– Да просыпайся же ты, – с отчаянием выдохнул мой любовник. Тело его тяжелое, он старался держаться на весу, локтями меня с двух сторон обнял и продолжил входить.

Глубоко до боли, до сладости. Я не выдержала, напрягла мышцы внутри и кончила.

Оргазм заломил всё тело. Вагина внутри так сотрясалась, раскидывая неведомое доселе удовольствие. Жёсткое, грубое исступление, пытающее меня.

Я стала метаться. Но куда там! Меня парили так, что бёдра трещали. И мужчина неслабый вообще дёргаться не давал. От этой неволи, от этого плена закричала и вцепилась в одеяло, сжав его в кулаки.

Это был тяжёлый день. Я просто была не в состоянии даже думать.

***

Утро красит нежным светом подголовник медвежьего лежбища.

 Раннее утро было красивым. За окном сияли желто-красные отцветы и зеленели высокие деревья. С моей подушки даже ярко-голубое небо было немного видно.

Мирослав Андреевич проехался лапищей по моей ноге, я быстро её откинула, не давая себя трогать.

– Лизонька, – жалобно пробасил он. – Ты же помечена. Неужто так глубоко спала, что даже такой закон оборотней тебе не указ?

– Это не ты меня жвакнул, – фыркнула я.

– Помечена моим семенем. – Он свалился рядом, испортил всё удовольствие, и лоскут неба в окне перестал казаться таким прекрасным.

– Ничего не поняла. – Хотела в одеяло укутаться и ещё поспать.

Из всего жизненного опыта я поняла одно: покушать и поспать – самое лучшее наслаждение. Но и этого меня лишил страшный медведь. Схватил за ногу и скинул с кровати.

– Перекинься медведицей.

– Слушай ты! – зарычала на него. – Ты со мной спать, урод, не ложись! Мало ли я обернусь и глотку тебе перегрызу!

Он только руками всплеснул. Думал там что-то, тупую голову чесал.

– Пошли в баню, – вздохнул он. – Поедем после обеда к нашему Альфе, спрошу, что с тобой не так.

Он мотнул головой, приглашая на выход.