Привлекательный молодой человек с непорочным лицом и пугающим взглядом. Он казался совершенством, от него веяло таким здоровьем и оптимизмом, что Николь готова была расцеловать его за это.

Они танцевали, приближаясь к широкой двери на лестницу, ведущую в вестибюль. Там Стокер остановился, заставил ее взять себя под руку и очень непринужденно вышел вместе с ней из зала, чтобы спуститься вниз.

Перед спуском Николь остановилась. Джеймс терпеливо ждал, пока она копалась в своей маленькой, расшитой бисером сумочке, разыскивая успокоительное. Из атласного кармашка Николь достала малюсенькую серебряную коробочку. Только теперь она заметила, что на ней были выгравированы инициалы Джеймса Стокера. Она открыла крышку, достала оттуда две гвоздики и положила их в рот. Николь почувствовала себя немного лучше, как только ощутила на языке сладковатый, слегка жгучий вкус.

Она заулыбалась, но тут же испугалась, что улыбается слишком часто. Николь покачала головой:

– Я поражена, меня никогда еще не выставляли.

Джеймс смущенно пробормотал:

– Не имели права…

– Но они это сделали и, по-видимому, имели на это и право, и возможность. Ну а теперь я пойду.

– Нет, – запротестовал Джеймс.

Николь бросила на него взгляд через плечо, приподняв бровь.

Он снова рассмеялся, пожимая плечами.

– Правильно. Похоже, что они это сделали. – Его смех был глубоким и искренним. – Мне тоже не под силу быть почетным гостем.

Николь повернулась к нему и пристально посмотрела в его глаза.

– Какая глупость, – упрекнула она.

Она должна заставить его вернуться. Для того чтобы Стокер отступил, Николь ткнула его в грудь сложенным веером и рассмеялась над его настойчивостью:

– Я думала, что собравшиеся здесь сегодня имеют для вас большое значение, а вы ушли с женщиной, для которой вход в их круг закрыт.

– Это делает нас сообщниками. Удалив вас, они удалили и меня.

Николь покачала головой. Пусть не старается уравнять их, она этого не допустит.

Вестибюль был большим и сравнительно свободным. Какие-то мужчина и женщина сидели на банкетке в дальнем углу; они были увлечены беседой. Двое молодых людей курили сигары у кадки с пальмой… Больше никого не было. С улицы доносился шум дождя, беспорядочные брызги разбегались по оконному стеклу длинными-предлинными дорожками. Проливной дождь – обычная весенняя ночь для Лондона. Николь неожиданно подумала, что ей понадобится время, чтобы нанять экипаж.

Но сначала нужно заставить мистера Стокера остаться на приеме.

– Благодарю вас, – сказала она, кивнув ему, – теперь все в порядке. Вы можете возвращаться.

Николь повернулась и пошла к выходу.

– Нет никакой необходимости, – ответил Джеймс.

Она посмотрела на него:

– Не будьте наивным.

– Я не наивный, – подхватил он.

– Нет, наивный, – рассмеялась она, ей никак не удавалось сдержаться.

– Боже, как мне нравится ваш смех!

– Прекратите. – Николь повернулась к Джеймсу и коротко бросила ему: – Один из нас должен сохранять здравомыслие. Ваши усилия напрасны.

– Они не имели права, – продолжал он в своей спокойной кембриджской манере. – Вы ничем этого не заслужили…

– Вы почти не знаете меня и понятия не имеете, что я сделала или чего не сделала.

Они с минуту напряженно разглядывали друг друга, стоя почти вплотную. Наконец Николь с раздражением вздохнула:

– Только для мемуаров, чтобы вы не теряли время понапрасну и не пятнали свою замечательную репутацию: я имею связь с мужчиной много старше вас, даже старше меня самой. Поразмыслите над этим, вы, многоопытный мужчина.

«Пресытившийся человек», – подумала Николь. Совсем не такой, как тот, что стоял перед ней.