– А ты… русский не знаешь? – Беркутов настороженно разглядывал эту удивительную красавицу – кто её поймёт, может, шпионка какая-нибудь.

– Русский? А… твой язык. Нет, – она снова тряхнула головой, сосредоточенно подбирая слова. – Очень похоже. Говорим с тобой – очень похоже. Но много непонятных слов. Много странных вещей. Время. Много времени прошло. Мир стал другой. Я спала очень долго. Теперь нужно учиться снова. Немного времени… Час. Да, так говорите, час. Через час разум усвоит, что успела посмотреть в твоей памяти. Но мне нужно будет ещё…

Она потянулась к нему навстречу.

– Э, нет! – Андрей снова выставил раскрытые ладони вперёд, словно отгораживаясь. – Не надо мне в голову лезть!

Она покорно отдёрнула руку. Посмотрела исподлобья.

– У тебя кровь… Ударился. Я хотела помочь…

Беркутов только теперь вспомнил про машину и падение. Огляделся и заметил покорёженный уазик ниже по склону. Лобового стекла не было. Похоже, так они и вылетели на улицу. Весь кузов измят. Хорошо, что машина крепкая, но всё равно сомнительно, что отремонтировать смогут.

Кажется, кому-то сегодня несказанно повезло. Если бы они скатились в «буханке» в самый низ, скорее всего, убились бы насмерть, или уж точно покалечились серьёзно. А так, кажется, руки-ноги целы.

Только вот голова действительно жутко болит. Левый висок защекотало неприятно. Беркутов коснулся его, потом провел рукой по щеке… Чёрт, в самом деле, кровь…

– Я могу помочь, – она не спускала с него своих больших озёрно-небесных глаз. – Ничего плохого. Просто остановить кровь. Я не трону твою память. Можно?

Беркут напрягся всем телом, готовый в любой момент оттолкнуть эту странную девицу. Да она и сама приблизилась так настороженно, словно с опаской. Тёплая ладонь коснулась его волос почти невесомо.

Тёплая? Андрей едва удержал изумлённый возглас. Действительно, сейчас её руки уже не казались такими стылыми. Вполне обычная человеческая ладонь.

Девушка прикрыла глаза и вдруг затянула нечто похожее на песню – тонко, протяжно, звонко. Голос дрожал и звенел. Андрею показалось, что этот звук отозвался во всём его теле, прокатился по венам, пробежал мурашками по коже.

В том месте, где она касалась его кончиками пальцев, стало горячо. Но это было такое приятное уютное тепло – как прикасаться к нагретому боку печки, или греть руки над костром в ночи.

Боль в голове утихла как по волшебству, и капельки крови перестали скатываться по щеке.

Звонкая «песнь» оборвалась, девушка открыла глаза. И Андрей судорожно вздохнул, в очередной раз утонув в этих прозрачных омутах.

– Спасибо!

– Надо было помочь. Как иначе? Тебе больно – я помогаю, – пожала она плечами смущённо. – И я ведь виновата. Упали из-за меня. Я не хотела. Сама испугалась. Открыла глаза. Всё чужое, странное…

Андрей промолчал. Сейчас он на неё уже не злился, только на себя. В самом деле, надо было понимать…

Человек иной раз спросонок даже дома может чего-нибудь напугаться. А уж на её месте… Она имела право на страх, на крик, а Беркут – нет. Запаниковал и едва обоих не угробил.

На мгновение она замолкла, потом решительно продолжила:

– Мой мироключ, он ведь у тебя. Отдашь?

– Твой… что? – нахмурился Андрей.

Она молча указала пальцем на его светящийся карман.

Беркутов сунул руку за пазуху, но вытащить странную коробочку не спешил.

– Сперва расскажи, зачем он тебе…

– У вас нет мироключей? – удивилась она.

– Если бы были, я бы не спрашивал… – хмыкнул Беркут, снова пробежался взглядом по её совершенному лицу. – Но сначала ответь на самый главный вопрос! Кто ты такая?